Конечно, никого ни о чём он спрашивать не решился: не представлял, какая может быть реакция на звук человеческой речи. Опыт с мальцом прошёл без последствий – так то малец! А как среагируют взрослые, да ещё физически сильные, – Сущий ведает. Да ещё о местных правилах поведения Чернов ничего не знал. Короче, шёл молча, посматривал по сторонам, сворачивал налево, сворачивал направо и вдруг наткнулся на очередной вефильский дом. Ну, точно вефильский: тоже двухэтажный, тоже грязно-белый, опять с оградкой и ещё – с мясистым кактусом у входа, тоже проникшим из одного ПВ в другое.
Было б дело в самом Вефиле, покричал бы. А так – подошёл к двери, стукнул деликатно, приоткрыл, втиснулся… И сразу – реакция сработала! – перехватил руку с зажатой в ней деревянной киянкой. Перехватил, выкрутил резко, другой рукой блокировал нападавшего за горло.
– Отпусти, Бегун, – прохрипел придавленный нападавший.
Он понял, на кого напал. Не на того.
Чернов отпустил. Перед ним стоял, потирая горло, бондарь из Вефиля. Чернов его помнил, но имени не знал – не доводилось общаться. Сзади в комнате маячили женщина, жена, и две разновозрастные девочки, дочки.
– Что ж ты на своих нападаешь? – укоризненно спросил Чернов.
– Откуда я знаю, кто сюда ломится, – мрачно сообщил, бондарь. – Может, тать какой… Ты же с улицы, Бегун. Ты же видел, что там за люди…
– Люди как люди.
– Не как люди! Они молчат, как немые, как рыбы. Они не смотрят в глаза. А когда я стал спрашивать, что это за город, все шарахались от меня – хорошо, что не били. Лица у них были… – Не договорил, махнул рукой досадливо: мол, даже объяснять, какие лица, не хочется. – И ещё, Бегун… – помолчал, будто слова искал, – где все? Где наши братья и сёстры? Где город? Почему мы здесь одни?..
– Последнюю фразу – на крике.
И немедленно дочери завыли хором, пустили слёзы, как открыли краны.
– Ну-ка, прекратили вой! – тоже гаркнул Чернов. К месту пословицу вспомнил: – Слезами горю не поможешь… – Подумал: «горе» – это чересчур, никакой надежды. Поправился: – И горя-то пока нет никакого. Это Путь, брат бондарь, а на Пути… сам знаешь.
Брат бондарь ничего про Путь не знал. Но раз Бегун здесь – первое, он не паникует – второе, он утверждает, что горя нет, – третье, то можно если и не успокоиться, то по крайней мере не дёргаться по-пустому. Бегун на то и Бегун, чтобы вывести народ Гананский из любого места и довести до родной земли. Вот если б Бегун пропал – тогда да, тогда впору и заорать благим матом, чтоб все эти немые с ума посходили.
– Ты нас выведешь? – Недолгие мыслительные упражнения выстроились в простенький вопрос.
Ну прямо дети, без всякого умиления подумал Чернов.
– Выведу, выведу. Тебя как зовут, бондарь?
– Дауд. А жену мою – Лаа. А дочерей…
– Погоди, – прервал представление Чернов, – не надо подробностей. Ты, Дауд, носишь славное имя, поэтому и поступать должен соответственно имени. Дома есть еда, питьё?
– Есть немного.
– Вот и сидите, носа не высовывайте. Никого не впускай, – чуть ли не слово в слово повторил то, что недавно наказал Асаву, земляку Дауда. Но финал изменил: – Я вернусь – постучу так… – Постучал по стене костяшками пальцев: три раза подряд, два – с расстановкой. – Понял, Дауд?.. Надеюсь на тебя.
Понимал: вряд ли вернётся, соврал для утешения. Ему здесь ещё бегать и бегать…
Итак, уже два дома. А всё-таки, сколько их всего в Вефиле? Ведь найдёт, к примеру, сотню, уйдёт в Сдвиг, а по Прибытии в новое ПВ окажется; что забыли какого-нибудь очередного Дауда или Саула, вместе со сто первым домом забыли…
И ещё мыслишка проклюнулась – совсем крамольная: а что, если уйти в Сдвиг, не ища никаких вефильских домов, – что тогда случится?.. Жила в нём здравая, как он полагал сейчас, идея, что все в итоге окажутся на новом месте, все до одного, потому что главное для удачного Сдвига – не согнать путешествующих «туристов» в кучку, а самому найти ход в Сдвиг и нырнуть в него очертя голову. Как уже, кстати, не раз случалось: он сам нырял, а «туристы», неведомо где находившиеся, чудесным образом его нагоняли. И всем было счастье.
Но чтоб было счастье, следовало всё же подстраховаться и побродить по городу в поисках новых своих земляков. Идея идеей, а Бегун обязан бегать не только по времени и пространству, но и по полям, лесам, весям и городам. Что он с кое-каким успехом и делает. Как говорится, хуже не будет.
И ещё одно для счастья необходимо: Зрячего встретить. Хотя здесь-то счастье гарантировано. Зрячий сам сказал: захочешь поговорить – вернёшься. То есть ждёт где-то. А пока ждёт, можно и улицы пошерстить.
Чтоб не утомлять никого описанием процесса «шерстения», следует прибегнуть к простому перечислению. Чернов обнаружил: тридцать шесть домов из Вефиля, толково вписанных в городской пейзаж города немых, включая дома Асава и Дауда; двести девятнадцать жителей Вефиля, обитающих в вышеназванных домах, включая женщин, детей и немощных старцев; городской бассейн-колодец, имеющий вполне логичное место на одной из крохотных площадей города немых.
Чернов всерьёз устал, потому что город был хоть и не слишком велик, но и не мал, а улиц в нём, узких, извилистых, путаных, оказалось тьма, так что в сумме городские хождения сложились в длинные километры. Километры Чернову, конечно, нипочём, но когда они проложены в виде лабиринта или узких ходов в муравейнике, то здесь и марафонец выдохнется. Но главное было осознано и выглядело печально: главным было понимание, что Вефиль рассыпался, растёкся по временам и пространствам, а Бегун превратился в генерала с сильно урезанной армией.
Можно было, можно рвануть в Сдвиг, но Чернов всё же опасался, да и Зрячий его где-то ждал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132