Мисопон. Чтобы я по доброй воле возвратился к тому, от чего уже раз бежал, отказался от благ, которые нашел?Ирид. Наше занятие становится тем слаще, чем больше к нему привыкаешь. Многие покидают орден святого Франциска или Бенедикта, но встречал ты хоть однажды человека, который пробыл бы среди нас долго, а потом бы нас покинул? За считанные месяцы ты едва вкусил, что такое нищенство.Мисопон. Вкусил довольно, чтобы понять: большего несчастья на свете нет.Ирид. Почему тогда никто нам не изменяет?Мисопон. Может быть, оттого, что все вы несчастны по самой своей природе.Ирид. А я этого несчастья даже на царскую участь не променял бы. Потому что нет ничего более сходного с царским достоинством, чем нищета.Мисопон. Что я слышу? Нет ничего более сходного со снегом, чем уголь?Ирид. Скажи мне, какая главная причина тому, что цари счастливы?Мисопон. Они могут делать что душе угодно.Ирид. Но эта свобода, которая всего на свете отраднее, никому из царей не принадлежит в большей мере, чем нам. И я не сомневаюсь, что есть немало царей, которые нам завидуют. Война ли идет, стоит ли мир — мы всегда в безопасности: в военную службу нас не записывают, к общественным обязанностям не призывают, податями не обкладывают; народ дочиста грабят поборами — на нас никто не обращает внимания; совершим преступление, и даже тяжелое, — кто унизится до того, чтобы привлечь к суду нищего? Даже если кинемся на кого с кулаками — с нищим драться стыдно. Царям ни во время мира, ни во время войны нельзя жить в свое удовольствие, и чем выше их положение, тем больше страхов. Нас же толпа страшится обидеть и глядит на нас с каким-то благоговением, словно мы под особой защитою у господа бога.Мисопон. Но и лохмотья ваши, и лачуги до того грязны!…Ирид. Разве это хоть сколько-нибудь умаляет истинное счастье? То, о чем ты говоришь, — вне человека. Нашим лохмотьям и обязаны мы блаженством.Мисопон. Но боюсь, что изрядной доли своего блаженства вы скоро лишитесь.Ирид. Как так?Мисопон. Пошли уже речи о том, чтобы не дозволять нищим бродить с места на место, куда вздумается, но чтобы каждое государство содержало своих нищих, а тех, кто здоров, заставляло бы трудиться.Ирид. Отчего такие замыслы?Мисопон. Обнаружилось, что под покровом нищенства творятся ужасные злодеяния. И вообще от вашей братии — страшный вред.Ирид. Не в первый раз слышу такие толки. В греческие календы это исполнится.Мисопон. А может, и скорее, чем ты надеешься. Говорливое застолье
Полимиф. Геласин. Евтрапел. Астэй. Φилитл. Филогел. Евглотт. Лерохар. Адолесх. [Левин] Все имена вымышленные и все греческого происхождения: Полимиф — «словоохотливый», Геласин — «смеющийся», Евтрапел — «остроумный», Астэй — «изящный, прелестный», Филитл — «любитель вздора», Филогел — «смешливый», Евглотт — «краснобай», Лерохар — «пустослов», Адолесх — «болтун».

Полимиф. Как не подобает хорошо устроенному государству жить без законов и без государя, так и застолью негоже быть αναρχον και ανομον Безначальным и беззаконным (греч.).

Геласин. Прекрасно! От имени всего народа изъявляю согласие!Полимиф. Эй, слуга, принеси-ка нам кости. Их голосованием определится, к кому благосклонен Юпитер. Тому и за столом царить. Замечательно! Юпитер благосклонен к Евтрапелу. На этот раз случай не был слеп. Удачнее выбора и быть не могло, даже если бы собирали голоса по трибам Трибы — административно-территориальные округа в древнем городе Риме. Поначалу их было три, постепенно число триб дошло до тридцати пяти, и все новые римские граждане приписывались к этим, уже существующим трибам.

, запрашивая каждого из граждан в отдельности. Есть одна пословица, не очень, правда, латинская, но не без смысла: что ни граф, то свой прав. Она и к царю приложима. Νομοθετεί νουν, ω βασιλευ Здесь: огласи нам твои законы, царь (греч.).

.Евтрапел. В добрый для сего застолия час! Во-первых, повелеваю: всякий да расскажет забавную историю; кто промолчит, с того пени одна драхма; означенную пеню употребить на вино. В числе надлежащих полагать и такие истории, кои будут сочинены на месте, коль скоро соблюдены το πιθανόν και το πρέπον Правдоподобие и приличие (греч.).

. Ежели не промолчит никто, тогда цену вина да уплатят двое: один — кто расскажет самую веселую историю, другой — кто самую скучную. Хозяин дома от расходов на вино да будет свободен, все прочие расходы да примет на себя. Ежели при исполнении вышеозначенного случатся разногласия, судьею и посредником да будет Геласин. Ежели вы одобряете, да имеет указанное силу закона. Кто не желает подчиняться, пусть уходит, сохраняя, однако ж, полное право прийти к завтрашней выпивке.Геласин. Закон, предложенный царем, одобряем и утверждаем. Но с кого начнется круг рассказов?Евтрапел. С кого же еще, как не с хозяина?Астэй. Можно ли, царь, сказать три слова?Евтрапел. А что, разве у нас застолье несвоевременное и неприсутственное? Римский календарь разделял дни на благоприятные и неблагоприятные. Последние были объявлены неприсутственными — в такие дни преторы не могли вершить суд и не произносили формулу, утверждавшую законность их решений. А формула эта состояла из трех слов: do — предоставляю [права], dico — произношу [приговор], addico — присуждаю. Отсюда шутливое возражение Евтрапела.

Астэй. Законоведы утверждают, что, если закон несправедлив, он не должен иметь силы.Евтрапел. Согласен.Астэй. А твой закон приравнивает лучшую историю к худшей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203