Я никак не предполагал, что эти ненормальные все еще поблизости. Нет, мы не встречали никаких иностранных кораблей. Не волнуйтесь, мы дадим вам знать, если встретим».
***
– Сонни?
– Я здесь, капитан.
– Прими поздравления по поводу сервировки стола вчера вечером. Но мой дозатор мыла опять пуст. Заполни его, и, пожалуйста, пусть на этот раз будет сосновый запах – лаванда мне надоела.
***
По единодушному мнению, Сонни был вторым человеком на борту, а некоторые считали его даже более значимым, чем капитан. Его официальный статус корабельного стюарда почти ничего не говорил о роли Сонни на «Голиафе». Он был главным образом мистером Сделай То-Уладь Это, способным совладать, в равной степени хорошо, с проблемами человеческих отношений и с техническими трудностями – по крайней мере на уровне обычной домоправительницы. Когда он появлялся поблизости, даже самые безнадежно неисправные роботы-уборщики начинали работать, а томящиеся от любви молодые ученые обоего пола скорее доверяли ему, чем программе SHIPDOC-PSYCH. (До капитана Сингха доходили слухи, что у Сонни есть замечательная коллекция вспомогательных приспособлений для секса, настоящих и виртуальных, но существует ряд вещей, о которых благоразумный командир предпочитает не знать.) По любым меркам у Сонни был самый низкий коэффициент интеллектуальности среди всех на борту корабля, но это не имело никакого значения; его расторопность, добродушие и отзывчивость – вот что действительно было важно. Когда один известный заезжий космолог в порыве раздражения обозвал его «идиотом», капитан Сингх высказал ему упрек и попросил извиниться. Тот отказался, и тогда его отослали домой следующим же челноком, несмотря на энергичные протесты с Земли.
Это был исключительный случай, но между командой «Голиафа» и научным персоналом всегда существовала некоторая напряженность. Она обычно не выходила за рамки доброжелательности и выражалась в форме острот и розыгрышей. Но, когда возникали какие-то сложные проблемы, все сотрудничали от души, совсем не считаясь со своими служебными обязанностями.
Поскольку Давид держал под своим неусыпным оком все операционные системы «Голиафа», в круглосуточной вахте не было необходимости. В «дневное» время обе команды, А и Б, бодрствовали, хотя дежурила только одна; затем на восемь часов весь корабль прекращал работу. Случись авария, Давид смог бы отреагировать гораздо быстрее любого человека. В действительности, если бы и возникла какая-то ситуация, справиться с которой даже он оказался бы бессилен, пожалуй, было бы гуманнее позволить обеим командам проспать несколько оставшихся секунд их жизни.
День на корабле начинался в 6.00 по всемирному времени, но, поскольку камбуз был слишком мал, чтобы вместить всех, команда, которая заступала на дежурство первой, имела преимущество и завтракала в 6.30. Команда Б ела в 7.00, а научный персонал должен был ждать до 7.30. Однако закусить можно было в любое время из автомата, и никто никогда не должен был страдать от голода.
Ровно в 8.00 капитан Сингх кратко излагал программу на день и сообщал какие-либо важные новости. Затем дежурная команда А расходилась по местам, ученые – по лабораториям и пультам компьютеров, а команда Б исчезала в своих небольших, но очень комфортабельных комнатах, чтобы посмотреть ночные видеоновости, подключившись к корабельной информационно-развлекательной системе, позаниматься или как-то иначе занять себя до начала смены в 14.00.
Это был штатный распорядок, но он подвергался частым пертурбациям, как запланированным заранее, так и совершенно неожиданным. Самыми интересными из них были посещения время от времени проходящих мимо астероидов. Один пресытившийся астроном как-то заметил: «Если вы видели хоть один астероид, считайте, что вы видели их все». Это неправда (он был специалистом по сталкивающимся галактикам, поэтому его неосведомленность о таких мелких подробностях, как астероиды, простительна). На самом деле астероиды очень разнообразны по своим размерам – от тысячекилометровой Цереры до безымянных камней размером с небольшой дом.
Большинство из них на деле и были не чем иным, как обломками прекрасно известных на Земле и Луне горных пород – базальта и гранита, высококачественных строительных материалов, что установлено еще самым незаурядным творцом Альп и Гималаев. Другие состояли в основном из металлов – железа, кобальта и более редких элементов, включая золото и платину. Некоторые довольно мелкие астероиды стоили бы триллионы долларов, правда, еще до того, как превратности рынка сделали золото дешевле, чем гораздо более полезные металлы типа меди или свинца.
Однако самый большой интерес для науки представляли астероиды, содержащие значительные количества льда и соединений углерода. Некоторые из них были потухшими кометами – или кометами, только еще начинающими светиться, когда изменившееся гравитационное поле подталкивает их к раскаленному Солнцу, порождающему их свечение.
Углеродные астероиды все еще хранили в себе много тайн. Отмечались признаки – хотя о доказательствах пока горячо спорили, – что некоторые их них когда-то отделились от гораздо более крупного тела, возможно даже достаточно большого и теплого, чтобы там были океаны. А если это так, то почему бы там не быть и самой жизни? Несколько палеонтологов погубили свою репутацию, заявив, что в недрах астероидов они обнаружили отпечатки органических остатков, и, хотя большинство из их коллег отнеслись к подобному заявлению с презрением, точка в этом вопросе еще не была поставлена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51