если же кто-либо заходил вперед, то в
свою очередь закрывал Элвина.
Он уже собрался уходить, когда заметил необычно одетого
человека, стоящего чуть поодаль от основной группы. Его
поведение, одежда, словом, все в нем выглядело несколько не на
своем месте в этом собрании. Он искажал картину: как и Элвин,
он был анахронизмом.
Он представлял из себя, однако, нечто гораздо большее.
Он был реален и с несколько загадочной усмешкой смотрел на
Элвина.
5
За свою короткую жизнь Элвин повстречал лишь ничтожную
часть обитателей Диаспара. Поэтому он не был удивлен, увидев
перед собой незнакомца. Удивился же он скорее самой возможности
столкнуться с кем-либо реальным в этой покинутой башне, у самой
границы неведомого.
Он повернулся спиной к зеркалу и уставился на человека,
нарушившего его уединение. Опередив его, тот сам обратился к
нему:
- Ты, я полагаю, Элвин. Обнаружив, что кто-то приходит
сюда, я сразу должен был сообразить, что это ты.
Этими словами он явно не собирался обидеть Элвина: он
просто констатировал факт, и Элвин правильно понял его. Элвин
не удивился и тому, что его узнали: нравилось это ему или нет,
но его особенность и связанные с ней нераскрытые потенции
сделали его известным всему городу.
- Я Хедрон, - продолжал незнакомец, словно это все
объясняло. - Меня называют Шутом.
Элвин выглядел смущенно, и Хедрон пожал плечами в
притворном огорчении.
- Ах, вот она, слава! Впрочем, ты молод, и за время твоей
жизни шуток не происходило. Твое невежество простительно.
В Хедроне было нечто живительно необычное. Элвин
покопался в памяти, стараясь прояснить смысл странного слова
"Шут". Оно пробуждало какие-то отдаленные и малопонятные
ассоциации. В сложной социальной структуре города было много
подобных титулов, и чтобы изучить их, понадобилась бы целая
жизнь.
- А ты часто приходишь сюда? - ревниво спросил Элвин.
Он привык рассматривать Башню Лоранна как свою личную
собственность и слегка досадовал, что ее чудеса известны
кому-то еще. Интересно знать, однако, смотрел ли Хедрон хоть
раз на пустыню, видел ли тонущие на Западе звезды?
- Нет, - сказал Хедрон, словно отвечая на его
невысказанные вслух мысли. - Я никогда раньше здесь не был. Но
узнавать о необычных происшествиях в городе - мое развлечение,
а с тех пор, как Башню Лоранна посещали в последний раз, прошло
уже очень много времени.
Элвина слегка удивило, каким образом Хедрон узнал о его
прежних визитах. Но он тут же перестал думать об этом. Диаспар
был полон глаз, ушей и других, более тонких органов чувств,
информировавших город обо всем происходящем в нем самом. Кто
угодно, проявив достаточную заинтересованность, мог без труда
найти способ подключиться к этим каналам.
- Если даже в самом деле войти сюда - это необычный
поступок, - сказал Элвин, продолжая словесную пикировку, -
почему ты должен этим интересоваться?
- Потому что в Диаспаре, - ответил Хедрон, - необычное
является моей прерогативой. Я давно выделил тебя; я знал, что
мы однажды встретимся. Я тоже уникален: в своем роде. О нет, не
так как ты: это не первая моя жизнь. Тысячи раз я выходил из
Зала Творения. Но где-то там, в начале, я был избран Шутом, а в
Диаспаре бывает не более одного Шута. Впрочем, большинство
людей находит, что и одного много.
В речах Хедрона была ирония, по-прежнему вызывавшая у
Элвина растерянность. Задавать в упор вопросы личного характера
не считалось признаком хорошего тона, но ведь Хедрон, в конце
концов, сам затронул эту тему.
- Я сожалею о своем невежестве, - сказал Элвин. - Но кто
такой Шут, и что он делает?
- Ты спрашиваешь "что", - ответил Хедрон, - поэтому я
начну с того, что расскажу тебе - "зачем". Это длинная история,
но, думаю, тебе будет интересно.
- Мне все интересно, - сказал Элвин сущую правду.
- Очень хорошо. Люди - если только это были люди, в чем я
иногда сомневаюсь, - задумавшие Диаспар, должны были разрешить
невероятно сложную проблему. Диаспар - это не просто машина;
как тебе известно, это живой и к тому же бессмертный организм.
Мы так пообвыклись в нашем обществе, что не можем осознать,
насколько странным оно представлялось нашим первым предкам. Мы
видим здесь крошечный, замкнутый мир, неизменный во всем, кроме
мелочей, - и тем не менее век за веком он сохраняет идеальную
стабильность. Время его существования, вероятно, превысило
длительность всей прежней истории человечества. Однако в той
истории были - по крайней мере так принято считать - многие
тысячи самостоятельных культур и цивилизаций, продержавшихся
какое-то время, а затем исчезнувших. Как Диаспар достиг свой
необычайной стабильности?
Элвин был озадачен тем, что можно спрашивать о таких
элементарных вещах, и его надежда узнать что-то новое начала
таять.
- С помощью Банков Памяти, естественно, - ответил он. -
Диаспар всегда состоит из одних и тех же людей, пусть даже
состав населения меняется, когда их тела конструируются или
разрушаются.
Хедрон покачал головой.
- Это ничтожно малая часть истины. Из тех же самых людей
можно построить много разнообразных видов общества. Я не могу
этого доказать или привести прямые свидетельства, но я убежден
в этом. Творцы города не просто ограничили численность его
населения; они ограничили также законы, управляющие поведением
людей. Мы редко осознаем существование этих законов, но
подчиняемся им.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14