Чтобы делать у них карьеру, надо заслужить их доверие; для этого надо говорить о России ту вздорную неправду, которая им привычна и выгодна. Мало того: надо примкнуть к тем разветвленным организациям, которые руководят у них общественным мнением, направляя его в противорусскую сторону, надо подтверждать их ложь о России, двусмысленно помалкивать и лукаво поддакивать, угождать исконным противникам национальной России и православия и испрашивать у них директивы для угодливого приспособления. Чтобы делать карьеру за границей, русскому эмигранту необходима бессовестная «гибкость» и пролазливая двусмысленность. Вот почему крупнейшие русские ученые голодают или преподают на задворках маленьких стран; даровитые русские военные бедствуют или кормятся черной работой; славные русские врачи не имеют права практики; честные русские инженеры нанимаются в африканские колонии; русские писатели и мыслители еле печатаются или же пишут под спуд; идейные русские священники бедствуют среди своих нищенских приходов; честные русские юристы ездят шоферами или торгуют папиросами; русская интеллигенция работает в угольных шахтах… И все эти русские люди правы, предпочитая фальшивой и предательской карьере за границей – эмигрантскую каторгу. Ибо чужие народы ищут угодливых и покорных, а угождать им значит изменять национальной России.
Современные русские люди лишены жизненной карьеры в качестве русских людей: им надо сначала «сменить свою кожу»… И мы должны с этим считаться, не примиряясь и не подчиняясь: лучше прожить жизнь без карьеры, без успеха, без признания, в скудости и бесправии, чем смотреть из чужих рук, кривить душой во вред России и растрачивать свое национальное достоинство по международным передним. Мы должны принять спокойно и мужественно это кажущееся ничтожество и пребыть в верности родине. Ибо не в карьере дело, а в качестве жизненного пути. Важно не «казаться» и не «считаться»; важно быть – быть русским, любить Россию, бороться за нее честно и грозно и стоять до конца за торжество Дела Божьего на земле. Россия всюду, где бьется верное ее сердце. И человек, блюдущий достоинство России как свое собственное и свое достоинство как русское, – вкладывается тем самым в ее историю как драгоценная русская сила, несет ее в себе, служит ей и совершает жизненный путь, который называется не карьерой, а подвигом верности.
Россия всегда строилась своими верными стоятелями, своими непоклонными головами, прямившими Родине и Царю, презиравшими интригу и не уступавшими врагу ни пяди. В этом – наше призвание, наша судьба и наше служение. И никакие соблазны не соблазнят нас до конца.
Протокол допроса
В прежние времена считалось, что признание обвиняемого в совершении преступления есть окончательное и неопровержимое подтверждение его виновности («королева доказательств»). Наивная и грубая психология судей и законодателей не считалась с возможностью того, что заподозренный может иметь интерес заведомо ложно оговорить самого себя. Поэтому добивались «признания» – во что бы то ни стало, любыми средствами, пытками, душевными и телесными мучениями. Этим создавали в душе подозреваемого прямой и острый интерес: скорее оговорить себя – признаться во всем, что угодно, только бы прекратились мучения, и, добившись признания, торжествовали и карали.
В 1498 году в Кельне появилась книга «Молот Ведьм», написанная двумя католическими инквизиторами, Инститором и Шпренгером, в которой на основании Ветхого Завета и папских булл доказывалось существование ведьм и правомерность их истребления; а затем устанавливался порядок тех нечеловеческих пыток, которым женщина должна быть подвергнута для вынуждения у нее желанного признания. Папы Иннокентий VIII, Юлий II и Адриан VI всеми силами поощряли эти преследования и процессы. По всей Европе шли доносы и сыск; всюду происходили пытки и казни; имущество казнимых поступало в пользу судей. Жертвы гибли в лютых муках десятками и сотнями тысяч (в Италии, Испании, Франции, Швейцарии, Германии, Швеции, Англии и т. д.). Это европейское варварство продолжалось и после Реформации, в шестнадцатом, семнадцатом и даже в восемнадцатом веках.
Ныне советская инквизиция двадцатого века пытает и казнит в том же порядке, хотя и во славу другой, противорелигиозной доктрины. Она тоже добивается «признания» (даже говорит кощунственно о «чистосердечном признании») и систематически прибегает к пытке (угрозы, побои, пытка стоянием, пытка темнотой, голодом, бессонницей, инсценированием мнимого расстрела, пытка собаками, в «тисках», на «красном стуле», «конусом» и другими способами, специально изобретенными советской «академией наук»).
Однако люди из НКВД нисколько не верят в доказательную силу этого «признания». Они не нуждаются в «доказательствах» и сами издеваются над ними, бесстыдно «пришивая» своим жертвам такие неправдоподобные, ни с чем несообразные, вызывающе-бессмысленные обвинения, нелепость которых они сами отлично понимают. Для них признание подсудимого есть предписанная формальность.
Виновность арестованного ясна для них с самого начала и состоит в том, что он «неудобен» партии, политической полиции или какому-нибудь отдельному партийцу. Так мы знаем замученных и убитых – за «скрытое несочувствие», за классовую «чуждость», за религиозность, за настоящую интеллигентность дореволюционного уровня, за выдающуюся честность (мешал другим красть), за «стояние на дороге» выдвиженцу-доносчику, за чрезмерную осведомленность, за мужественные слова, за простое чувство собственного достоинства, за обладание желанной одеждой, квартирой или библиотекой, за недостаток льстивости по адресу вождей или просто за то, что он знающий и талантливый инженер, которым Гулаг желает «торговать», как рабом, чтобы потом его уничтожить, и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25