И что, проклятие, случилось? Куда подевалась его одежда?» Корс Кант только закашлялся.
Питер затаил дыхание. Тут с Анлодды словно чары спали. Питер заметил, что она натянута, как струна, и готова в следующий миг закрыть собой юношу.
Но тут дар речи вернулся к Корсу Канту.
— На.., на колени! Лицемеры! Еретики! Анлодда постучала пальцем по виску и указала на жрецов, которые уже и так валялись на полу ничком, закрыв головы руками. Она тоже начала играть роль.
— Аттис, — заявила она осуждающе и гневно, — недоволен вами. — Она быстро вошла в образ. — Он очень вами не доволен! Он гневается на вас! Вы начнете клясться, что все вы — христиане или мытари. Но нет, вы целыми днями только и делаете, что сидите на своих жирных задницах да обжираетесь! Никчемные людишки! Отвечайте, кто из вас принес последнюю жертву?
«Чего она добивается? Кто такой Аттис, и что за последняя жертва? И зачем ей это надо?» Двое жрецов подняли руки.
— Бог Аттис, я!
— Я первый!
— Не правда, я!
— Нет! Я помогал тебе, ибо тебе не хватило храбрости! «Олли и Стэн», — решил Питер для удобства.
— Следуйте за нами, — распорядилась Анлодда. — Те двое из вас, что подняли руки — следуйте за нами, дабы все знали, что с нами мальчик-бог Аттис, а мы — избранные его. Идемте же.
Последние слова она произнесла медленно, тягуче, и запрокинула голову назад.
Занимался рассвет. Питер поспешно, чтобы не дать Корсу Канту совершить еще какой-нибудь непростительной ошибки, проговорил:
— Желает ли бог Аттис обойти город, как он сказал прежде, и обозреть свои владения?
Корс Кант обескураженно глянул на Питера, но на всякий случай кивнул.
— О да, это велико… Великолепный бог Аттис желает обозреть свои владения. Вы же, что останутся здесь, — величественно проговорил юноша, — знайте, что и вас благословляет священное прикосновение возлюбленного сына Иштар. Бард величественно протянул руку. — Ощутите же, как моя священная сила вливается в ваши тела, как вас озаряет сияние…
— Прошу прощения, о великий Аттис, — вмешалась Анлодда. — Не смею тебя торопить, но, быть может, мы все же тронемся в путь, пока сегодняшний день не сменился завтрашним?
— О да! — согласился Корс Кант, опомнившись. — Идите же вперед, ведите нас, и повинуйтесь мне!
«О Боже! Этот парень собрался выйти на улицу не иначе как в „новом платье короля“!
— Быть может, бог Аттис.., не откажется от плаща? — поторопился предложить Питер. — А то как бы.., нечестивцы не ослепли при виде твоей божественной наготы!
Тут Корс Кант словно впервые заметил, что в храме жутко холодно, и поежился.
— О да, мне бы не хотелось, чтобы они ослепли. Жрец с готовностью снял с себя белую с золотом накидку и с поклоном поднес ее юноше. Корс Кант завернулся в накидку. У Питера стало легче на душе.
«Господи, до чего же мы, мужики, отвратительно выглядим в голом виде. И как только женщины на нас смотреть могут?» — На улицу, к городской стене! — произнес Корс Кант тоном, не допускающим возражений. — Пусть все увидят и познают истину: Аттис восстал из мертвых тридневен!
Жрецы издали радостные возгласы. «Олли» отпер дверь и первым пошел по витой лестнице. Наконец лестница вывела процессию на перекидной мостик, что вел к подмостям вдоль городской стены. Анлодда, Питер и Корс Кант последовали за жрецом, второй замкнул шествие.
Со стены открывался прекрасный вид на город. Полыхали пожары, на глазах рушились здания. Анлодда отвернулась от жуткого зрелища, уставилась в спину Корса Канта.
Гавань лежала на западе. Корс Кант вел их именно в ту сторону. Земля вдоль стены шла подъемами и уступами, она казалась волной, подернутой зеленовато-коричневыми водорослями. Но сама стена, выстроенная римлянами, шла ровно, не поднимаясь выше пятнадцати футов над землей. Прыгать с такой высоты было рискованно, но все же была надежда костей не переломать. Питер сосредоточил свое внимание на поисках места, откуда можно было бы спрыгнуть, а также стал обшаривать взглядом окрестности в поисках Кея, Бедивира и людей Горманта.
Глава 25
Для Марка Бланделла, сидевшего под деревом и занимавшегося зануднейшими делами — перетягиванием тетивы на луках и заточкой лезвий боевых топоров, время тянулось бесконечно. Не слишком уверенный в том, что сумеет надзирать за этой работой, он не придумал ничего лучше, как заняться ею самолично.
Из засады город был виден как на ладони. Воины то и дело поглядывали в сторону Харлека в ожидании хоть какого-нибудь знака, сказавшего бы о том, что Ланселоту и его товарищам удалось раздразнить ютов, а быть может, даже освободить принца Горманта.
«Кто была эта рыжеволосая женщина? — гадал Марк. — а не Селли ли?» Возможно, цвет волос был всего лишь совпадением, ведь при этом друг к другу притягивались сходственные характеры, типы мышления. Н все же… Единственная женщина в составе отряда. «А как насчет того, что одна горячая голова могла притянуться к другой?» Меровий смотрел на город. Казалось, он почти не дышит. Быть может, он мог видеть сквозь крепостной вал, сквозь дымящиеся руины. А Марк не видел ровным счетом ничего.
Вдруг кто-то тихо тронул Марка за локоть. Это оказался Куга.
— Как он? — спросил сакс и указал на топор, который лежал на коленях у Марка. К его заточке Бланделл пока не приступал.
— О! Прости! Так это твой?
Куга кивнул, и Марк заработал точильным камнем.
— Тебе сказали тоже?
— Сказали?
— Нас предали. Так они думают. — Кута понизил голос и прошептал. — Я предавал, так они думают. А почему? Потому что сакс я, а саксов они не любят!
Косматые брови Куты сошлись на переносице, он сжал губы так, словно старался не дать волю разбушевавшимся эмоциям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117