(Расшвырялся моими почками старик.) Перед
вами чистая наука! Симбиоз высшего знания и тайной физиологии
мозжечка. Позитивное скрещивание теллурических вихрей и слияние
семи аспектных центров микрокосма. Абсорбция толерантной
ментальности и ее апробация в лунных фазах. Знаете, кто я? Не
знаете! А я астральный эндокринолог, если хотите, простой
зодиакально-депрессивный хирург.
Хирург приступил к операции.
Швырнул кости - выбросил две двойки. Возжег свечи,
начертал в воздухе звезду магов, мелькнул хищным профилем.
Выдернул из рукава звездную карту, разорвал ее в клочья,
затолкал в череп. Ударил в бубен и закружил в жизнерадостном
танце, гнусавя мантры да звеня колокольцами. Затем хирург
хлебнул из горла, натянул брезентовые рукавицы и стал целить
пожарным рукавом мне в рот.
Вдруг зодиакальный живодер озабоченно зацокал языком,
подскочил к фолианту.
- Йо-йо, чуть не забыл! Для безболезненного отделения
дряблой субстанции необходима деструкция кармы в момент утери
восьмеричности.
- Чего?
- Гм, подлость требуется. За шесть часов до операции вам
надо совершить хотя бы одну мелкую пакость.
- Расслабься, батя. Все о'кей.
- Какой славный молодой человек! Укольчик, секундочку
потерпим.
Он стал ловко в меня вправлять пожарную кишку, прильнув к
экранчику на другом ее конце, и вовсю орудуя никелированными
рычагами.. Через миг я был растянут по трубе
Уренгой-Помары-Ужгород. Свет стал ал, летел кусками. Весь мир
свернулся в тарелку, упал со стола и разбился на черные
квадраты. А в груди заскребла зверушка. Зверушка визжала,
вертелась, царапалась, а ее упрямо тянули крючком. Зверушка
захныкала. Я же знал: никакая это не зверушка, а моя
собственная душа. Мир кувыркнулся через темноту. Загоготал
торжествующе Марк Соломонович, задрал голову в кровавом нимбе и
принялся запихивать себе в глотку что-то пищащее. С кривых
клыков книжника на подбородок струились алые капли.. Но здесь
свет свернулся в берестяной свиток и канул в бездонную черную
воронку, разверзшуюся в моей груди...
Я хватал воздух выпотрошенной рыбой, а надо мной хлопотал
старик - добрая душа. Куда и делись глаза-жестянки - Марк
Соломонович ласкал меня очами и отпаивал, не жалея, вонючим
зельем из штофа темно-изумрудного стекла. Заодно ворковал, что,
мол, за операцию и спасительное зелье с меня бы надо изрядно
вычесть. Милейший старик. Я тогда подумал: он пытается залить
сосущую черную воронку у меня в груди. Но я ошибался.
На улице долго не мог сообразить, куда идти, обвыкая
хребтом к смертельной тяжести пустоты. К безразличию. Вдруг в
алом квадрате возникло лицо книжника, только теперь это был
мужчина вполне средних лет. Миг таращился книжник в темноту и
сгинул. Интересно, за чей счет он так помолодел? Впрочем, и это
мне было уже все равно.
Ночь длилась сто лет.
Водянистый утренний свет стоял в окнах. Невольно мои губы
прошептали:
- И это все?
Деньги горкой лежали на столе. Малеванная, резаная,
бумажная святыня, со всех сторон обмусоленная мечтами и слюной
человечества. Почему так говорю? Плевать я хотел на деньги.
Лишь бы затянулась сосущая черная воронка в груди.
Пачки по карманам - и вперед, в Замоскворечье, где дернул
меня черт довериться книжнику. Шагая по Климентовскому, чуть не
угодил под машину. Пустяки - всего-то стал дальтоником.
Нежданное упрямство подгоняло меня - и ничего. Магазин растаял
под ночным дождем. А перед глазами кружили одни и те же
старинные улочки, в голове - одни и те же вопросы. Не прихватил
ли резвый старик всю мою душу? Кто он на самом деле? С какой
стати помолодел? Ко всему неотвязная мысль угнетала меня: я не
понимаю чего-то самого главного. И все блукал по переулкам, по
вопросам...
Миг - и в чистеньком дворике грибом нарисовался мой
магазинчик. Вчерашнего обгявления не было и в помине, только
сгорбленные клиенты с понимающим видом нюхали пыль веков. За
кассой похожая на черепашку девчонка в очках уткнулась в
тетрадку. Скучища. Звенела муха. Очкастая черепашка по листику
дожевывала свой конспект.
- Здрасть, здесь Марк Соломонович?
"Какой-такой Марк Соломонович?" - ждал я встречного
вопроса, но случилось чудо. Черепашка кивнула на кабинет
директора. Сжав в кармане отвертку, я шагнул в полумрак. Марк
Соломонович что-то писал. Пачки полетели на стол. Кучерявая
шевелюра книжника удобно устроилась в мою ладонь.
- Все отменяется, батя. Вер-ни гор-мо-ны! Да-вай меч-ту!
- Мо-о-дой че-о-век, мы про-одаем мечты, но в
типо-о-графском виде...
Я задрал башку : тьфу, это был не он.
- Ладно. Извини, дядя, с дружком тебя спутал.
Растолкав плечистых жлобов, проштамповавшихся в дверях, я
вылетел вон. Хорошо, бабки прихватил.
Ноги сами привели в пивбар. День стартовал, и кореша вовсю
боролись со всемирным законом Ньютона. Благороднейшее дело, а
я, крепкий, здоровый мужик, ничем не мог помочь корешам.
Отворотным зельем опоил меня из темно-изумрудного штофа
проклятый книжник. Прощай, водка. Афидерзейн, пиво. Чем теперь
зальешь сосущую воронку в груди? Хоть плач от обиды. Мечта
украдена, спиться невозможно - жизнь потеряла всякий смысл.
Давай, парень, бросай монетку, выбирай : или режь вены, или
становись обывателем.
Мой жребий определила вернувшаяся на второй день жена. Как
она о деньгах узнала?
1 2 3 4