— Смотри-ка! — он поднял разбросанные по всему полу коробочки с непристойными картинками снаружи и с игральными картами внутри. — «Беременные проказницы»…
— Тише ты, его жене и без этого тяжело! — оборвал его Левченко.
— С его сердцем, Эдуардович, и так забавляться, — усмехнулся капитан Сизов. — Придется в качестве вещ-дока изъять.
— Смотри, Костя, — погрозил ему пальцем Левченко. — Застану тебя за этой мерзостью — лишу премии. Что пропало, выяснили?
— Скорее всего что-то из этих «веселых картинок», но жена о них ничего не слышала и вряд ли сможет помочь, — ответил Сизов. — По крайней мере те его ценные вещи, о которых она знает, все на месте…
Артем, вцепившись руками в перила, карабкался по ступенькам своего плохо освещенного подъезда. Тело, скованное болью, плохо слушалось и время от времени приходилось налетать на стены. Со стороны могло показаться, что сильно поддатый мужик прикладывает все силы для возвращения домой после насыщенной вечеринки.
Кое-как отомкнув дверь квартиры, Горин рухнул внутрь…
Из оцепенения его вывел телефонный звонок. Это была Рита.
— Сбежал, значит? — услышал он упрек на том конце провода.
— Извини, давление поднялось, кажется, — хрипло ответил он.
— Что с тобой? — забеспокоилась Рита. — Может, нужна моя помощь?
— Да нет, спасибо, сейчас уже намного лучше. — Боль и вправду была уже где-то далеко.
— Ты один? — спросила Рита после некоторой паузы.
— Один, — ответил он. — И уже успел соскучиться.
— Так зачем же было скрываться тайком? — рассмеялась она.
— Увидимся завтра после обеда? — спросил Горин.
— Завтра днем у меня репетиция…
— В «Мальвине»?
— Ну не в Большом же театре, — усмехнулась Рита. — Зато вечером у нас там небольшой сабантуй состоится. Придешь?
— А по поводу чего гуляете?
— Мальвина отходную устраивает, с новым мужем в Австрию уезжает на ПМЖ.
— И кто теперь ее место займет — ты?
— Не знаю, — ответила Рита. — Так придешь?
— Во сколько?
— Часов в семь, наверное, чтобы до открытия клуба успеть.
— Постараюсь, — Горин прикрыл веки и надавил на глазные яблоки, в которых сосредоточились последние остатки болевых ощущений. — Ты на меня больше не сердишься?
— Немножко совсем, — улыбнулась Рита, — Ну ладно, отдыхай. Спокойной ночи.
— Спасибо и до завтра, — Артем повесил трубку и побрёл к кровати.
На вечеринку по поводу отъезда Мальвины Горин пришёл не с пустыми руками: Рите он принес три розы — белую, красную и розовую, на стол поставил бутылку коньяка, а виновнице торжества подарил маленькую, перевязанную подарочной лентой коробочку. В ней был женский бритвенный станок голубого цвета.
— Мальчик, а ты кто? — спросила Мальвина вульгарным низким голосом, заглянув в коробочку.
— Это Артем, — представила его Рита.
— Горин, — добавил он.
— Ну, тогда наливай свой коньяк, Артем Горин, — произнесла Мальвина, растягивая слова.
Как оказалось, звали ее Людмилой. Сейчас она была без своего голубого парика. За столом помимо Риты и Людмилы-Мальвины сидело еще несколько девушек с профессиональными фигурами, охранники, музыканты и еще какие-то люди, по-видимому, из обслуживающего персонала.
— Что ж, позвольте сказать тост, — произнес сидевший до этого в тени лысоватый мужчина в очках и белой рубашке с закатанными рукавами.
— Это Борис Львович, директор, — шепнула Артему на ухо Рита.
— Мы все очень рады за тебя, Людочка, — начал свой тост Борис Львович. — Рады, что ты нашла свое счастье, что уезжаешь из нашей непредсказуемости в края достатка, спокойствия и гарантированной свободы. Желаем, чтобы и впредь мужская часть населения не могла спокойно дышать в твоем присутствии, оставайся все время такой же обольстительной и темпераментной. От имени всего коллектива хочу преподнести тебе этот памятный подарок, который в далекой австрийской земле будет напоминать тебе о нас, — он достал из-под стола полиэтиленовый пакет и извлек из него увесистую матрешку.
— Ой, как мило, рюсский сувенир! — изобразила иностранный акцент Людмила-Мальвина, затем встала, перегнулась через весь стол и от души поцеловала своего бывшего директора.
После этого она уселась на место и в два счета извлекла все вложенные матрешки, у которых была одна особенность: на каждой последующей было нарисовано на одну деталь одежды меньше — своеобразное напоминание Людмиле о ее бывшем поприще. В самой последней матрешке лежали свернутые тугим цилиндриком доллары.
— Ой, ребята, огромное вам всем спасибо! — на глазах Мальвины заблестели слезы. — Я так буду по вас скучать! Давайте выпьем за то, чтобы и там я нашла себе таких же друзей, — она, не поморщившись, осушила бокал с остатками коньяка.
Все, включая Горина, последовали ее примеру.
Примерно через полтора часа Людмила была на пике весёлого настроения и все время порывалась развлечь друзей прощальным выступлением, хотя и с трудом стояла на своих длинных стройных ногах. Натянуто улыбающийся Борис Львович, постоянно поглядывая на часы, в меру своих сил удерживал ее от этой затеи.
По степени опьянения к Мальвине, пожалуй, был близок лишь Горин, потому что, как и виновница торжества, он не зависел от лояльности директора этого заведения, и половина пустых бутылок под столом было на его счету.
В конце концов, наступил момент, когда оба утеряли всяческий контроль над собой: Мальвина-Людмила разделась и взгромоздилась на стол, а Артем подсел к Борису Львовичу и по-приятельски положил ему руку на плечо. Дальнейших подробностей Горин не помнил: например, как заплетающимся языком спрашивал директора о переименовании заведения, а также о том, что Рита более всего достойна занять место Людмилы;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170