— Получается, что вы с нами не едете?
— А! — Вараксин хлопнул себя по лбу. — Видимо, второпях забыл предупредить. Да, я остаюсь здесь. Старшим группы назначается лейтенант Горин.
— Спасибо, что ставите меня в известность заранее, подполковник, — с издевкой в голосе усмехнулся Артем. — Может, ещё раз похлопаете себя по голове и вспомните что-нибудь такое, о чем так же не успели нас предупредить?
Лушников ехидно усмехнулся и покосился на подполковника.
— Ну вы полегче, лейтенант, — сухо отреагировал Вараксин. — Не забывайтесь, я все-таки старше вас по званию.
— Перестаньте, Вараксин, — Артем перебросил «АКМС» за спину. — Я уже давно гражданский человек и в настоящее время просто зарабатываю деньги,
— Вахтовым методом, — вставил Лушников.
— Давайте вашу карту, компас и командуйте отправку, — закончил Горин.
— И то верно, — кивнул Вараксин. — Вот вам переносной вариант обнаружения нашего объекта, — он протянул Горину приборчик размером с калькулятор и экраном в половину его размера. — Включения и настройки не требует. Когда объект попадет в радиус его действия, на экране появится светящаяся точка. Чем ближе она к центру, тем ближе вы к цели.
— Каков радиус действия? — спросил Лушников, заглянув через плечо Артема.
— Что-то около пяти километров, — ответил Вараксин. — Ну что, а теперь по машинам, если все готовы! — громко произнес Вараксин и отдал Горину планшет с картой. — Желаю удачи, — произнес он уже тише, развернулся и пошел в направлении своей палатки.
Ехали, как и обещал Вараксин, чуть менее двух часов. Во время пути внутри будки грузовика было то светло, когда солнечные лучи проникали сквозь закопченные стекла, то сумрачно, когда со всех сторон дорогу обступала буйная растительность джунглей. Дорога была сносная — на немногочисленных ухабах трясло, но терпимо. Лушников все время громко, пытаясь перекричать дизельный рокот, рассказывал анекдоты и истории из своей бурной молодости. Первую из них Горин, пока не задремал, запомнил.
— А я срочную в ПВО проходил, — начал рассказывать Лушников. — Совсем еще салагой был тогда, меня с первого курса забрали.
— Самолеты, что ли, сбивал? — спросил Порсейский.
— Да нет, мне повезло — в техническое обслуживание попал, — ответил Лушников. — Никаких тебе боевых дежурств и авралов — санаторий, в общем. Свозили к нам всякую допотопную рухлядь, коротко именуемую «изделиями», то бишь зенитные ракеты, а мы их тестировали, ремонтировали и, в конечном счете, списывали. Иногда случались, правда, всякого рода комиссии, перед которыми в части наступал аврал: всё отмывали, красили, восстанавливали работоспособность аппаратуры (зачастую за счет добавления неработоспособности в соседних частях). А во время, пока комиссия находилась на территории, часть преображалась, все вокруг кипело, как в агитационном кинофильме: тарахтели дизель-генераторы, запитывающие аппаратуру, ракеты перегружались из бокса в бокс и тщательно тестировались. И вот в один из таких горячих денечков я заступил на смену. Моей обязанностью было сидеть в боксе возле ракеты, от которой тянулись кабели к стоявшему на улице «ЗИЛу» наподобие этого, в котором мы едем. В будке его была установлена аппаратура для тестирования ракеты, за которой сидели мои сослуживцы. Они нажимали на всякие тумблеры и следили за реакцией ракеты. Я же по их запросам должен был выполнять над «изделием» некоторые манипуляции и докладывать о результатах. Связь мы держали через такую штуку, у которой вместо микрофона были датчики, закрепленные на горле, они отслеживали вибрации голосовых связок. Короче, чтобы шум не заглушал твой базар. Такая связь, хочу пояснить, полностью скрывает оттенки голоса, делая все голоса одинаковыми…
— Да мы в курсе, Лушников, — перебил его Порсейский. — Здесь же не пионеры собрались.
— Ну так вот, — продолжал Лушников. — Сижу я, значит, на табуретке неподалеку от закрепленной в испытательном штативе ракеты, прислонившись к стене, наблюдаю за входной дверью, чтобы в случае визита начальства не быть застигнутым врасплох, и вяло болтаю с пацанами, сидящими на аппаратуре в будке «ЗИЛа». Дело было после обеда, настроение было сонное. Сидел я, борясь со сном, и уже подумывал о том, чтобы тайком посмолить папироску, как вдруг в бокс заходит баба…
— Да ладно гнать-то! — не выдержал Порсейский.
— Не веришь, дело твое, Порось, а я рассказываю, как было, — возразил Лушников. — Женщина та была из комиссии, капитан по званию, и хочу сказать, что рота гудела о ней с первого же дня ее появления в части. Сам я ее увидел впервые и должен признаться, что девочка была просто бесподобная…
— У тебя тогда, поди, с голодняка и на замполита бы встал! — расплылся в ухмылке Порсейский,
— У меня на тебя встает, негодник, — растягивая слова, протянул Лушников «нестандартно ориентированным» голосом, от чего улыбка на лице Порсейского сразу исчезла. — Так вот, мужики, — Лушников вернулся к воспоминаниям. — Это надо было видеть: форма сидела на ней, как по заказу шитая, юбка короткая, насколько позволяет устав. А какие у нее были глаза! Они у нес словно светились в полумраке бокса. Она приблизилась ко мне и по ее манерам я сразу понял: девчонка — просто реактивный огонь. Опомнившись, я метнулся к ракете и начал с умным лицом что-то там рассматривать, продолжая следить за ней боковым зрением. Сердце у меня просто выпрыгивало, руки перестали слушаться. Когда она уже была достаточно близко, я выпрямился, отдал честь и начал лихорадочно соображать — что бы такое ляпнуть онемевшим языком. Но что вы думаете!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170