в частности, к древнеегипетским мифам…
— Наверное, потому их и поперли в свое время из Комитета, — проворчал Левченко.
— Вполне возможно, — кивнула Ирина. — Так вот, если мои предположения верны, то сотрудники «Топо-ля-8» просто обязаны придавать огромное значение всякого рода символике. Опуская дальнейшие рассуждения, скажу просто: на папке, которую вы ищете, с вероятностью девяносто девять процентов изображено что-то подобное. Извините, что не поделилась с вами раньше, просто мне самой это пришло в голову буквально вчера…
— Что-то изображено? Почти на любой папке что-то да изображено, уверяю тебя! — недоуменно взирал на Ирину Александр.
— Вот одно из предположений, — Ирина набросала на листе бумаги схематичный рисунок и повернула его к Левченко.
— И что это? — спросил Александр.
— Огдоада, — ответила Гончарова.
— Что-что?
— Первые египетские боги и богини, — пояснила Ирина. — Великая Восьмерка.
— И кто есть кто на твоем рисунке? — поинтересовался Левченко.
— Боги — вот эти, с головами лягушек, а богини — с головами змей.
— Так я и подумал, — ухмыльнулся Александр. — Ход твоих мыслей мне тоже ясен: количество земноводных в этой твоей…
— Огдоаде, — подсказала Ирина.
— Да, в ней самой, — кивнул Левченко. — Оно совпадает с цифрой у «тополя».
— Это, конечно, всего лишь мое личное предположение, — предупредила Ирина.
— Ладно, поглядим, — произнес Александр Эдуардович. — Пока, по крайней мере, ничего похожего мне, кажется, не попадалось… Постой-ка! — он внезапно схватил собравшуюся встать Ирину за руку. — А мужик с головой цапли, случаем, не из египетских краев будет?
— С головой цапли? — насторожилась Гончарова.
Левченко взял ручку и, как мог, изобразил человека с птичьей головой и длинным, загибающимся книзу клювом.
— Это же не цапля, это — ибис! — воскликнула Ирина. — И это не человек, это — Тот!
— Который еще — тот? — не понял Левченко.
— Древнеегипетский бог по имени Тот, — объяснила Ирина. — Кажется, восьмерка — это его цифра! Где вы его видели? — ее глаза заблестели, как у азартного игрока.
— Там и видел, — ответил Левченко, хмуря лоб в надежде вспомнить детали. — На одной из папок. Но точно помню, что внутри оказалась полная ерунда.
— Эту папку следует отыскать во что бы то ни было, Александр, — голос девушки звучал очень убедительно. — Может быть, вам помочь?
— Ничего, справлюсь. Тем более что я натыкался на нее не так давно, — деликатно уклонился от ее предложения Левченко, опередив при этом свое подсознательное желание немедленно согласиться.
Последнее время он боялся оказаться с Ириной наедине, боялся, что в один прекрасный момент не сможет себя контролировать и предстанет перед ней жалким посмешищем.
— Как только папка окажется в ваших руках, разыщите меня где угодно, договорились? — Ирина показала на висевший на ее поясе мобильный телефон.
— Всенепременно, — заверил Левченко и, проводив девушку до выхода весьма откровенным взглядом, взял со стола ее рисунок, сложил вчетверо и сунул в карман.
Поздно вечером, съев остывший ужин и ожидая, когда закипит чайник, Александр Эдуардович извлечет этот листок из своего пиджака, поднесет к носу и будет жадно вдыхать едва уловимый аромат туалетной воды, так любимой Гончаровой. Левченко записал себе в блокнот ее название — «Лакост» — и выучил наизусть: он вынашивал шальной план преподнести Ирине при случае неожиданный подарок, например, к Восьмому марта.
С вокзала Артем повез Ларису прямиком к себе домой. Оставив девушку на лавочке у подъезда, он поднялся на свой этаж и выломал дверной замок. В квартире он отыскал свою кредитную карточку и собрал в сумку кое-что из вещей. Больше оставаться здесь было нельзя, равно как и на квартире у Ларисы — скорее всего их вот-вот объявят в федеральный розыск, если уже не объявили.
Денег на карточке было еще достаточно. Девушке Горин поручил купить газету с объявлениями и арендовать квартиру в каком-нибудь тихом районе: теплую и, по возможности, с большой ванной. Встретиться условились вечером в одном из кафе, где была зона для некурящих — обоняние Артема по-прежнему болезненно реагировало на любые посторонние запахи. А пока у него было одно дело, которое хотелось уладить не откладывая.
Подследственный Головань, в криминальных кругах более известный как Папа Карло, сидел на скамейке внутри бетонного прогулочного дворика СИЗО и курил. Здесь было зябко, не спасала даже телогрейка, наброшенная поверх спортивного костюма «Рита». Но все равно здесь было лучше, чем в затхлой камере еще с двумя урками, которым, правда, Папа Карло сразу же объяснил все по понятиям.
В принципе, он уже свыкся с такой жизнью. Кукол, конечно, не хватало, а так, в принципе, жить было можно. Благо пацаны с воли не забывали и регулярно подкидывали бабки. А лавэ — оно и в СИЗО лавэ. Сидел здесь Головань уже очень долго: суды все время переносились из-за отсутствия показаний главного потерпевшего — этого живчика Горина, завалившего Зафара. Малява пришла, будто он сейчас в дурке чалится. Туда ему и дорога. В тот раз Папа Карло не успел вышибить из Горина фамилию суки, что Зафара заказала, но ничего — рано или поздно он отсюда откинется…
— Не получится, Папа Карло, — раздался голос из противоположного угла дворика.
— Кто там, на? — Головань, прикрываясь ладонью от пробивающегося через решетку солнца, силился разглядеть приближавшегося к нему незнакомца.
Горина он узнал не сразу.
— Буратино вернулся, — произнес Артем, приблизившись, и расплылся в дурацкой ухмылке.
— Это ты? — Папа Карло привстал от удивления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170