ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
» — подумал я тогда.
— Какая же судьба постигла злосчастную папку? — вмешался, наконец, Левченко.
— Та же, что и десятки тысяч единиц остального бумажного хлама, утилизируемого Комитетом, — ответил Цимбал. — Пышногрудая Тамара Августовна, не обнаружив никаких специальных пометок, пролистала несколько документов из папки, после чего со спокойной совестью определила ее прямехонько в хранилище «ПЛБ».
— Что означает эта аббревиатура? — спросил Александр.
— Последствия Ликвидации Безграмотности, — расшифровала Ирина. — Персонал архивов КГБ в шутку называл так всяческие бессмысленные доносы, копии, квитанции и прочую ерунду, которую регистрировали и отправляли на вечное хранение, зная, что подобная макулатура никогда уже никому не понадобится.
— По уровню секретности ниже «ПЛБ» в органах считался лишь склад с туалетной бумагой, — ухмыляясь, добавил Цимбал.
— Выходит, что одна из папок с документацией «Тополь-7» гниет сейчас в каком-нибудь подвале? — предположил Левченко.
— Вот именно, — подтвердил старик. — Там, куда нынешнее ФСБ безо всякого риска для своей конфиденциальности пускает всякого рода журналистов и прочих искателей истины. Только вот искать там нечего, сплошной мусор…
— За исключением одной папки, — уточнила Ирина.
— Хотя где гарантия, что в нее сотрудники отдела положили что-то ценное? — засомневался Александр.
— В этой папке вы наверняка обнаружите многие из ответов, — авторитетно заявил Цимбал. — Дело в том, что время, когда бюстгальтеры были особенным дефицитом, как раз совпадало с гонениями на «Тополь-7». Его руководство спешно заметало следы и рассовывало свои наработки по разным надежным местам, чтобы впоследствии, в лучшие дни отыскать и продолжить свою гнусную деятельность. Так вот не найти им ту папочку-то!
— А мы, выходит, можем это сделать? — Левченко испытующе посмотрел на Гончарову. — Ведь в хранилище «ПЛБ», насколько я понимаю, вход практически свободный?
— Если какой-нибудь студент юрфака еще не изъял ее для своей курсовой, то папка будет нашей, — согласилась Ирина.
— На вашем месте я бы не был так самоуверен, — прищурился Цимбал. — Там же несколько тонн подобного барахла! Советую искать в конце шестидесятых: ту папку Тамара Августовна через свою канцелярию пропустила либо в шестьдесят восьмом, либо в шестьдесят девятом.
— А точнее не вспомните? — попросил Левченко.
— Нет, точнее склероз не позволяет, но то, что в этом периоде все случилось — никаких сомнений…
— Что ж, Григорий Ильич, большое вам спасибо, — Ирина поднялась, поправляя за собой примятое покрывало на диване.
— Даю слово, что о нашем разговоре никто не узнает, — добавил Левченко.
— Да мне уже плевать на все это! — хмыкнул Цимбал. — Я жалкий старикашка, а вот вам бы советовал поостеречься, слишком непростое дело вы пытаетесь разворошить. Зачем вам это, если не секрет?
— Слишком много жизней потеряно из-за этого проклятого непростого дела, — ответил на его вопрос Левченко.
— Как знаете, — пожал плечами Цимбал. — Дубликат ключика оставить не забудьте, не хочу, чтобы он какой-нибудь шпане достался…
Александр довез Ирину до подъезда. Всю дорогу они ехали молча. Левченко так и не осмелился задать вопрос о профессиональном сеансе гипноза, свидетелем которого только что стал. Александр Эдуардович в который раз удивлялся, поймав самого себя на мыслях: мыслях не о только что услышанных и увиденных небылицах, а о том, как грациозно сдвинуты ноги у его попутчицы, и о том, какой чудесный аромат исходит от ее иссиня-черных волос.
Проводив Гончарову взглядом до тех пор, пока она не скрылась за дверью подъезда, Александр Эдуардович вздохнул и поехал домой, где его к ужину ждали жена и дочь. Вот там-то осмысление всего услышанного от Цимбала и обрушилось на Левченко, заставив механически проглотить еду и лишив сна почти до самого рассвета…
Прежде чем у Горина окончательно прояснилось сознание, ему пришлось некоторое время наблюдать расплывчатые белые силуэты, снующие перед глазами. От каждого из них в сторону Горина тянулись прозрачные нити, похожие на увеличенную в несколько раз паутину. Артем подумал, что, сосредоточившись на какой-то одной нити, он сможет подчинить связанный с нею силуэт и упорядочить его перемещения в соответствии с собственными желаниями. Другое дело, что концентрация давалась с большим трудом и даже приносила страдания: где-то в районе переносицы пульсировала тупая ноющая боль.
Вскоре перед глазами проявилась залитая светом люминесцентных ламп комната. Белые силуэты оказались медицинским персоналом. Горин полулежал в кресле, туго пристегнутый к нему ремнями. Какой-то медицинский работник снимал с него провода и убирал электроды с головы. Похоже, что его только что подвергли обязательной в этих стенах процедуре электросудорожной терапии. Артему уже кто-то успел рассказать, как это больно, но сам он абсолютно ничего не помнил и не чувствовал. За исключением разве что ноющей переносицы.
Он посмотрел на склонившуюся над столиком с инструментами медсестру, прикрыл глаза, и тянущаяся в сторону девушки нить снова стала отчетливой. Горин перевел взгляд на стоящего напротив доктора. После прикрытия век нить оказалась протянутой и от его головы. Артема осенила догадка, что его организм только что пополнился еще одной «опцией». Для проверки он внимательно уставился на доктора, подождал, пока тот встретится с ним взглядом, и послал по прозрачной нити отчетливую команду. Нить дернулась, отозвалась вспышкой боли в районе переносицы, а солидный доктор вдруг неожиданно для самого себя повернулся к склонившейся над инструментами медсестре и ущипнул ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170
— Какая же судьба постигла злосчастную папку? — вмешался, наконец, Левченко.
— Та же, что и десятки тысяч единиц остального бумажного хлама, утилизируемого Комитетом, — ответил Цимбал. — Пышногрудая Тамара Августовна, не обнаружив никаких специальных пометок, пролистала несколько документов из папки, после чего со спокойной совестью определила ее прямехонько в хранилище «ПЛБ».
— Что означает эта аббревиатура? — спросил Александр.
— Последствия Ликвидации Безграмотности, — расшифровала Ирина. — Персонал архивов КГБ в шутку называл так всяческие бессмысленные доносы, копии, квитанции и прочую ерунду, которую регистрировали и отправляли на вечное хранение, зная, что подобная макулатура никогда уже никому не понадобится.
— По уровню секретности ниже «ПЛБ» в органах считался лишь склад с туалетной бумагой, — ухмыляясь, добавил Цимбал.
— Выходит, что одна из папок с документацией «Тополь-7» гниет сейчас в каком-нибудь подвале? — предположил Левченко.
— Вот именно, — подтвердил старик. — Там, куда нынешнее ФСБ безо всякого риска для своей конфиденциальности пускает всякого рода журналистов и прочих искателей истины. Только вот искать там нечего, сплошной мусор…
— За исключением одной папки, — уточнила Ирина.
— Хотя где гарантия, что в нее сотрудники отдела положили что-то ценное? — засомневался Александр.
— В этой папке вы наверняка обнаружите многие из ответов, — авторитетно заявил Цимбал. — Дело в том, что время, когда бюстгальтеры были особенным дефицитом, как раз совпадало с гонениями на «Тополь-7». Его руководство спешно заметало следы и рассовывало свои наработки по разным надежным местам, чтобы впоследствии, в лучшие дни отыскать и продолжить свою гнусную деятельность. Так вот не найти им ту папочку-то!
— А мы, выходит, можем это сделать? — Левченко испытующе посмотрел на Гончарову. — Ведь в хранилище «ПЛБ», насколько я понимаю, вход практически свободный?
— Если какой-нибудь студент юрфака еще не изъял ее для своей курсовой, то папка будет нашей, — согласилась Ирина.
— На вашем месте я бы не был так самоуверен, — прищурился Цимбал. — Там же несколько тонн подобного барахла! Советую искать в конце шестидесятых: ту папку Тамара Августовна через свою канцелярию пропустила либо в шестьдесят восьмом, либо в шестьдесят девятом.
— А точнее не вспомните? — попросил Левченко.
— Нет, точнее склероз не позволяет, но то, что в этом периоде все случилось — никаких сомнений…
— Что ж, Григорий Ильич, большое вам спасибо, — Ирина поднялась, поправляя за собой примятое покрывало на диване.
— Даю слово, что о нашем разговоре никто не узнает, — добавил Левченко.
— Да мне уже плевать на все это! — хмыкнул Цимбал. — Я жалкий старикашка, а вот вам бы советовал поостеречься, слишком непростое дело вы пытаетесь разворошить. Зачем вам это, если не секрет?
— Слишком много жизней потеряно из-за этого проклятого непростого дела, — ответил на его вопрос Левченко.
— Как знаете, — пожал плечами Цимбал. — Дубликат ключика оставить не забудьте, не хочу, чтобы он какой-нибудь шпане достался…
Александр довез Ирину до подъезда. Всю дорогу они ехали молча. Левченко так и не осмелился задать вопрос о профессиональном сеансе гипноза, свидетелем которого только что стал. Александр Эдуардович в который раз удивлялся, поймав самого себя на мыслях: мыслях не о только что услышанных и увиденных небылицах, а о том, как грациозно сдвинуты ноги у его попутчицы, и о том, какой чудесный аромат исходит от ее иссиня-черных волос.
Проводив Гончарову взглядом до тех пор, пока она не скрылась за дверью подъезда, Александр Эдуардович вздохнул и поехал домой, где его к ужину ждали жена и дочь. Вот там-то осмысление всего услышанного от Цимбала и обрушилось на Левченко, заставив механически проглотить еду и лишив сна почти до самого рассвета…
Прежде чем у Горина окончательно прояснилось сознание, ему пришлось некоторое время наблюдать расплывчатые белые силуэты, снующие перед глазами. От каждого из них в сторону Горина тянулись прозрачные нити, похожие на увеличенную в несколько раз паутину. Артем подумал, что, сосредоточившись на какой-то одной нити, он сможет подчинить связанный с нею силуэт и упорядочить его перемещения в соответствии с собственными желаниями. Другое дело, что концентрация давалась с большим трудом и даже приносила страдания: где-то в районе переносицы пульсировала тупая ноющая боль.
Вскоре перед глазами проявилась залитая светом люминесцентных ламп комната. Белые силуэты оказались медицинским персоналом. Горин полулежал в кресле, туго пристегнутый к нему ремнями. Какой-то медицинский работник снимал с него провода и убирал электроды с головы. Похоже, что его только что подвергли обязательной в этих стенах процедуре электросудорожной терапии. Артему уже кто-то успел рассказать, как это больно, но сам он абсолютно ничего не помнил и не чувствовал. За исключением разве что ноющей переносицы.
Он посмотрел на склонившуюся над столиком с инструментами медсестру, прикрыл глаза, и тянущаяся в сторону девушки нить снова стала отчетливой. Горин перевел взгляд на стоящего напротив доктора. После прикрытия век нить оказалась протянутой и от его головы. Артема осенила догадка, что его организм только что пополнился еще одной «опцией». Для проверки он внимательно уставился на доктора, подождал, пока тот встретится с ним взглядом, и послал по прозрачной нити отчетливую команду. Нить дернулась, отозвалась вспышкой боли в районе переносицы, а солидный доктор вдруг неожиданно для самого себя повернулся к склонившейся над инструментами медсестре и ущипнул ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170