Итальянскую популярную музыку любила, а ее все любили, но все ж девчонки больше говорили про молодых артистов — красавца Санчини, например. Бертоло был из старой плеяды.
Сцена была пуста. Ни цветоэкранов, ни лазерных установок. Бертоло появился на сцене точно в срок, не задерживаясь подобно прочим “звездам”. Аккомпанировал себе на пузатой акустической гитаре, без всякой электроники. Внизу, в партере, где обычно размещался танцпол, сейчас был оркестр. Небольшой, относительно, конечно.
Два часа она провела в другом мире. Огромный зал буквально заливали потоки доброты, и Оля подумала, что шоу, если б оно было, только испортило бы впечатление. Бертоло сосредоточил все внимание на себе. Он неплохо знал русский, и между песнями общался с залом.
Удивительный он был. Оле с Наташей достались места сбоку, но в самом первом ряду, и они отлично видели Мастера. Больше всего он был похож на свежевыбритого шимпанзе — длинные, до колен, руки в черной курчавой шерсти, в разрезе майки на груди выбиваются такие же волосы, щеки до самых глаз — синие. Тяжелые надбровные дуги, глубоко посаженные черные глаза, как вишни, отвисшая нижняя губа… И — энергия. Колоссальная, животная, покоряющая. Всю ее он переработал во что-то удивительно высокое, от его песен порой хотелось плакать — от счастья, от сознания того, что на свете есть такие люди. Он был Человеком. И Артистом с большой буквы.
Зал его обожал с первых же звуков его голоса. Обожал и преклонялся, искренне, без пошлой похоти и стремления оторвать кусочек от кумира на память. Оля даже не думала сопротивляться этому общему порыву, любить ведь так приятно, так легко…
Сейчас Оля нисколько не жалела, что полетела. Да, если бы она пропустила этот концерт, в ее жизни осталось бы пустое пятно.
На улицу выползли слегка оглохшие, счастливо улыбающиеся, не понимая, в каком они мире. Сели на скамеечку, глубоко вдыхая поздневесенние ночные запахи. И далеко не сразу вспомнили, что им еще возвращаться в Селенград.
На ночной рейс билетов не было, только на утренний. Девушек это не расстроило, даже наоборот: все равно пришлось бы полночи куковать в Улан-Удэ, пока маршрутка ходить не начнет. Лучше переждать здесь, потому что Красноярск не сравнить со скучным Улан-Удэ. Ночи сейчас теплые, можно погулять, а отоспаться — днем, дома. Все равно ж воскресенье.
Ходили по ночному, но вовсе не спящему Красноярску, потом забрели в парк, улеглись на траве под небом, и начали мечтать. Намечтали чего-то очень хорошего — и чтобы войны на Венере не было, и чтобы после летней сессии никого из группы не выгнали, и чтобы все у них всегда получалось…
— Наташ, а как ты думаешь, чудеса бывают?
— Не знаю. Наверное, иначе бы люди не придумали такое понятие.
— Представляешь, случится чудо, и все, что мы загадали, — сбудется. Вот если б ты точно знала, что сбудется, что еще ты загадала бы?
— Чтоб у меня был хороший муж и умные дети, — не колеблясь, ответила Наташа. — В роли мужа можно Сашку. А еще, чтоб я Академию закончила.
Оля долго молчала. Потом сказала:
— У меня в детстве, классе в третьем была смешная мечта. У меня была подруга, как сестра, даже ближе. Мы всегда вместе были. И как-то зимой гуляли и мечтали. Что никогда не поссоримся, что после школы обе поступим в Академию педагогики, потом будем работать в одной школе. Выйдем замуж обязательно за близнецов, чтоб у нас все было одинаковое. Родим детей… Еще купим сенбернаров, обе собак любили, и зимой будем запрягать их в санки, чтоб они наших детей катали, — Оля засмеялась. — Правда, смешно?
— Ага. А я мечтала выйти замуж за Невзорова, который в “Семейном кладе” снимался. Мне тогда было лет четырнадцать, и одна девчонка предложила познакомить с ним. И предупредила: с ним нужно трахаться прямо с первой встречи, иначе ничего не получится. Я подумала — и раздумала. Ну а если не сложится? Так же нельзя, без любви. Лучше все-таки, чтоб парень был один, на всю жизнь. Поэтому сначала проверить надо, любит или нет. И то — не гарантия. Моя одноклассница встречалась с парнем четыре года, все уж знали, что они поженятся. Ну, она ему дала. А он ее бросил после первой ночи.
— Что-то мы о грустном.
— Да. Кстати, ты сама-то чего не загадала, чтоб у тебя с Ильей все получилось?
— Ты что? А вдруг сбудется?! — испугалась Оля.
Через секунду они уже катались по траве, звонко хохоча на весь Красноярск.
— Ну ты сказанула! — ликовала Наташа.
Оля тоже смеялась.
— Ты не хочешь, что ли, чтоб все получилось? — удивилась Наташа.
— Хочу, — вздохнула Оля. — Только когда начинаю представлять, что да как, мне так страшно становится, что даже глаза зажмуриваю. И сердце обрывается, вообще биться перестает.
Наташа пожала плечами:
— Ну тогда загадай что-нибудь другое. А то нечестно, я загадывала, а ты — нет!
— Хорошо. Пусть мы с Ильей помиримся, — решила Оля. — И еще, вот. Чтоб мы встретились и помирились до пятнадцатого декабря. Ведь это ж невозможно, правда? У него же практика, он в Академии не появится. Если так случится, будет чудо.
Стало прохладно. Поднялись с травы, отряхнулись, решили провести остаток ночи в стратопорту. Выбрались на тропинку и вдруг увидели на скамейке темную фигуру. Взвизгнув, промчались до освещенного перекрестка, там остановились.
— Напугал! — гневно крикнула Наташа в темноту.
— Ты знаешь, кто это?! Это Робка Морозов, из В-2024! — у Оли были круглые глаза. — Господи, он же слышал весь тот бред, который мы несли!
Тут уже присела Наташа. Потом сообразила:
— Он же не знает, что это были мы. Мало ли в Красноярске Сашек и Илюх! Ему-то откуда знать, что мы про наших?
— Да он видел нас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163