— В зону интересов Службы попадают все без исключения индивидуумы, обладающие так называемыми паранормальными способностями, которые позволяют напрямую, без технических приспособлений, работать с Полем.
Илья чувствовал, что ребята не понимают, зачем их вызвали. Котляков подтвердил его подозрения:
— Игорь Юрьевич, вы насчет той драки, что ли?
— Не совсем. — Савельев помолчал. — Значит, так, молодежь, — голос его изменился, приняв отеческие нотки. — У вас обоих эти самые паранормальные способности выявлены в степени, достаточной для того, чтобы сделать ваше дальнейшее обучение перспективным. А потому вы оба сейчас напишете заявления с просьбой о зачислении вас в ряды Союзной Армии, затем дадите соответствующие подписки о неразглашении государственной тайны, затем я напишу рекомендацию о направлении вас обоих в распоряжение Бурятского регионального управления Службы, а затем вы соберете необходимое барахло и вместе со мной отправитесь на полигон.
— А экзамены? — удивился Котляков.
— Сдадите через неделю, — отрезал Савельев. — Приступайте.
Илья смотрел на молодых и наивных ребят. С них еще не сбили романтические представления о мифической деятельности Службы… Ничего, на полигоне всю сентиментальность вытрясут.
Самому ему там бывать не доводилось, и те, кто прошел через “военную схему”, что-то не особо гордились. Илья прекрасно знал, что в случае объявления военных действий на полигон погонят всех безопасников — методики “военной схемы” позволяли в максимально короткие сроки выявить решительно все способности и раскрыть потенциал полностью. На психике насильственная инициация сказывалась не самым лучшим образом. Жалко ребят.
А с другой стороны, выхода нет. Лучше сейчас изнасиловать им мозги и душу, чем позволить помереть от психоэнергетического истощения. Как на его глазах умер Юрий Семенов, несостоявшийся “рут”.
Ребята явно обрадовались, что их берут в Службу, и Илья не спешил портить им настроение, предупреждая, что неделю они проведут в сублимационной преисподней.
Он ушел самым первым, чувствуя, что еще немного, и плохое настроение выплеснется. Дома было пусто, тихо и тоскливо. И чем занять вечер, Илья не знал. Будто вырвали кусок из жизни… Тут он поймал себя на странном ощущении. Ему приходилось уже встречаться с корректировщиками, приходилось и расставаться с ними после бурного и эмоционально перегруженного общения — что поделать, они все люди крайне неуравновешенные, — но такой пустоты не возникало. А возникала она исключительно после проваленных экзаменов. После ошибок.
С размаху сел на диван, запустил пальцы в волосы, отстраненно подумал, что пора бы постричься — челка в глаза лезет, — но стричься сейчас нельзя. Во-первых, какой дурак стрижется посреди зимы, когда холодно? А во-вторых, волосы — те же антенны, только в качестве приемника работает мозг. И укорачивать антенны в сложной ситуации — не самое оптимальное решение.
Осторожно тренькнул телефон, тут же загорелся красный огонек на камере — вызов через видеолинию. Илья включил монитор и коснулся клавиши ответа.
— Привет, — сказал он, узнав Олю Пацанчик.
На экране Оля выглядела старше своих лет. Изображение мерцало, временами расплывалось волнами.
— Ой, Илья! Слушай, у меня два билета на концерт, а идти не с кем!
— А что за концерт-то?
Она завозилась, потом скорчила смешную рожицу:
— Эти, как их… В общем, техноарт играют, а кто — ну забыла я название. На билете написано, только билеты уже в сумке, а сумка в прихожей, а я отойти от телефона не могу, потому что я его уронила, и у меня теперь камера на честном слове держится, я ее во время разговора плечом подпираю…
Она еще что-то торопливо говорила, Илья еле сдерживал смех.
— Ладно, — перебил он. — Неважно, в конце-то концов… Где встречаемся?
Оля неподдельно обрадовалась, но тут же устыдилась своей непосредственности и важным тоном “серьезной женщины” сказала:
— На Архангельской, на остановке маршрутки через двадцать минут. Успеешь?
— Давай.
Оставшиеся до выхода минуты он потратил на то, чтобы все-таки побриться. Конечно, как у любого блондина, щетина у него была малозаметна, да и всякие поцелуи вроде как в программу вечера не входили — но… Самому приятней будет.
На остановку пришел раньше назначенного времени, но Оля его опередила. Стояла чуть в стороне, Илья даже не сразу узнал ее. Сейчас на ней была короткая черная дубленка и другие сапоги, так что внешне Оля уже не так выделялась из толпы. Капюшон надвинут на лоб, руки по локоть засунуты в рукава, взгляд отрешенный, что придавало ее лицу не столько серьезное, сколько мечтательное выражение.
Правда, до Алки ей по всем раскладам было далеко. Алка… Ему с самого начала говорили, что из встреч с ней ни хрена не выйдет. Она была антикорректором. Сильным. На ее фоне Цыганков казался пустым местом. И все равно Илья в нее влюбился. Не потому, что она так захотела — все произошло само собой. Алка тогда его просто не замечала.
Вспомнил, как ровно три года назад ждал ее на этой же остановке… Они учились на подготовительных курсах в параллельных группах, Алку всегда окружал сонм подруг и поклонников, а Илья был обыкновенным неприлично белобрысым мальчишкой. Набрался смелости и решил во что бы то ни стало познакомиться с красавицей. Несколько дней подряд ждал ее здесь — она жила в этом же районе — замерзал до посинения, стучал зубами от холода, по сотне раз за вечер проговаривая про себя вступительный монолог, который долженствовал сразу раскрыть все его скрытые достоинства… А увидел ее случайно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163