Посидел, потом выскочил из аудитории. Оля расстроилась было, но Иосыч вернулся. Показал Оле раскрытую ладонь, на которой маркером была написана формула. И было в этом что-то настолько родное, что Оля чуть не засмеялась. Ну как студент, в точности! И знает, где шпоры писать полагается… Оля тут же решила задачу. Он дал ей еще два дополнительных вопроса, Оля ответила без подготовки и запиночки. Взял Олину зачетку, загнал в базу оценку. Четыре балла. У Оли глаза на полвосьмого стали, она и на три уже не надеялась. Кроме нее, Иосыч многим помог: Черненко, Котлякову, Карпатову. А Шлыкова завалил.
Наташа проводила Олю жалобными глазами. У нее была в точности та же история, что и у Оли — теория более-менее, задача никак. Как раз в тот момент, когда Оля выходила из аудитории, Алавердиев потащил Наташу отвечать, не дав достаточно времени для подготовки.
Внизу Оля встретила Лешку Царева.
— У тебя чего такие глаза испуганные? — весело спросил он.
— Энергосети сдавала, — почему-то шепотом пояснила Оля.
Дальше произошло что-то непонятное. Она вдруг обнаружила себя в маршрутке, идущей от “Стадиона”, причем от посадочной станции ее отделяло уже три или четыре перегона. Рядом с ней сидел Илья. Оля так и не смогла вспомнить, где и когда они встретились. Кусок времени-пространства, начиная от разговора с Царевым, просто как вырезали из памяти. А по расчетам получалось, что кусок немалый. Даже если представить, что маршрутку двадцать минут ждали, куда-то выпал целый час. Но Илье она не призналась, что ничего не помнит.
Дома наглоталась фрискала. На всякий случай. Потом позвонила Наташе:
— Как сдала?
— Трояк, — странным голосом сказала Наташа. — Мать, ну ты и чудила…
— Я?! — изумилась Оля. Потом призналась: — Слушай, чехарда какая-то. Дело в том, что я совершенно ничего не помню.
Наташа не поверила. Но потом рассказала, и такое, что Оля не знала, куда от стыда провалиться. Хорошо, что она это не запомнила.
Было так. Наташа мямлила свой билет, в этот момент открылась дверь, и Царев вызвал Алавердиева наружу. Вместе с Алавердиевым вышел и Иосыч, хотя не имел права этого делать, кто-то из преподавателей должен был оставаться. Только они ушли, в аудиторию ввалились Оля и Робка Морозов. “Вот! — заявила Оля. — Он знает, как твою задачу решать!” Робка объяснил Наташе, как решать. Потом подсказал еще кому-то, в общем, студенты получили почти сорок бесконтрольных минуток на лихорадочное списывание. Потом распахнулась дверь, влетел Илья с белыми от злости глазами, прошипел Робке: “Ты что, совсем рехнулся?!”
— А ты спокойно так подходишь к Моравлину, берешь его под руку и уводишь. Пойдем, говоришь, нам домой пора. У всех рожи вытянулись, ты так сказала, будто вы вместе живете.
— Мамочки… — прошептала Оля. — Ничего себе… А что Илья?
— Да ничего. Засмеялся, обнял тебя и вы ушли. Тут же вернулись Алавердиев с Иосычем, я получила трояк и домой поехала.
Оля нервно засмеялась. У нее в голове не укладывалось, что такое могло произойти. Убедить себя, что этого не было, оказалось проще, чем поверить.
Математику сдавали последней. Оля уже и не волновалась совершенно. Во-первых, все знала, во-вторых, заготовила шпоры на все билеты. Альбина опоздала на час. Оля сдавала в первой партии. Билет попался хороший, мало того, что знакомый, Оля еще и тему эту любила и понимала. Но на всякий случай теорию скрупулезно списала.
И тут началось. Альбина вспомнила, что собиралась завалить ее. Она не задала ни одного вопроса по материалу третьего семестра. Гоняла по первому. Оля ответила на восемь дополнительных вопросов! Тогда Альбина задала вопрос вообще из школьной программы. Это была уже наглость. Причем тема-то была экзаменационная, Оля как сейчас помнила, что Ленке Соколовой эта теорема на выпускном досталась. Оля доказательство теоремы помнила, написала. Но, к своему ужасу, забыла название формулы, для доказательства которой потребовалась эта теорема. Альбина нехорошо обрадовалась, спросила еще одну формулу из школьной программы. Тоже из билетов. Оля в первую секунду испугалась, потому что формулу забыла совершенно. Но тут же вспомнила, как она выводится. И вывела.
— Такие вещи надо помнить наизусть, — сказала довольная Альбина и влепила Оле трояк.
Что Оля ей сказала в ответ, вспоминать было стыдно. Но цензурных выражений в этой реплике не было совсем. После чего она, на ходу вытирая слезы, кинулась в комитет. Филька коротал время с Цыганковым.
Собственно, Оля не собиралась жаловаться. Просто помещение комитета находилось на одном этаже с аудиторией, где они сдавали математику. Оля машинально ткнулась в первую же приоткрытую дверь, ей требовалось общество. Попала в комитет. Через пять минут к ним присоединилась Наташа, тоже с тройкой.
— Группа возмущена, — говорила она. — Это действительно свинство. Ладно бы она Ольку по экзаменационному материалу гоняла, мы б еще поняли. Но за школу мы уже отчитались! Нельзя ж упомнить все.
Филька показал Наташе на чайные принадлежности, а сам смылся. Оля успела успокоиться, Цыганков старательно травил анекдоты. Вернулся Филька, довольный:
— Вась, ты говорил, что хочешь пятерку по математике в диплом? Сейчас с Олей пересдавать пойдете, допуски я вам сделал.
— Я больше к Альбине не пойду! — возмутилась Оля.
— Не к Альбине. Вас примет Дарья с роботехники.
Дарья Петровна, стройная не по годам женщина, Оле всегда нравилась. Спокойная, доброжелательная такая. Цыганков по пути в аудиторию пожаловался Оле, что ничего не помнит. Оля обещала подсказать.
Дарья Петровна вовсе не собиралась экзаменовать их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163