и мы по-прежнему делаем там покупки Враждебности нет. Народ в городе старается быть дружелюбным, устраиваются совместные встречи по праздникам… или устраивались. В последнее время это прекратилось.Торсков кивнул. Он слышал, как называют обитателей Сторожки: то надменными, то сумасшедшими.— Просто мы слишком на них не похожи. — Вентура говорил без умолку. Наверное, долгие годы он бессознательно тосковал по возможности выговориться. — Поэтому мы мало играем в представлениях, мало читаем или общаемся с внешним миром. Он значит для нас все меньше и меньше Или слишком о многом напоминает. Ваши истории должны быть славным развлечением, если вы будете избегать упоминаний о делах людских.Встречные пристально рассматривали незнакомца. Не все были причудливо одеты, но у каждого была эмблема: повязка на голове, пояс, брошь, медальон или нашивка на плече. Похоже, всем не меньше пятидесяти. Как правило, они молчали, даже в компании. Они давно уже истощили все темы разговоров.Коридор выходил в большое центральное помещение, что-то вроде зала отдыха. В отходящих комнатах люди играли в кладовщиков и ремесленников. Торсков заметил, что поделки продаются в Обурге. Ему сказали, что случайные туристы их покупают.Вентура указал на богато украшенную дверь между колоннами, увенчанными крылатым диском солнца.— Святилище, — пояснил он. — Здесь происходят Таинства.Он огляделся и понизил голос.— С ними стало сложно управляться. Дайте нам какое-нибудь дело. Иллюзию значимости того, что осталось от нашей жизни.— И без надежды на будущее, и вы знаете это.Когда хотел, Торсков мог быть красноречивым. Голос его подобно волнам прокатывался по поляне, и был в нем еще морской бриз, приносящий свежесть из-за горизонта. Растерянная и рассерженная толпа внимала ему так же жадно, как и я.Напряжение достигло предела.— …никогда. Но вы не связаны этим. Вы свободные мужчины и женщины. У вас есть завтрашний день. Так вперед? Выбирайте назначение свое!— Вы можете вернуться на Прокруст.Общий вздох взорвался криками. Толпа забурлила.Мой взгляд упал на Диледду и его жену. Охваченные внутренним огнем, они схватились за руки.Торсков поднял руку, требуя тишины. Когда шум постепенно улегся, его слова прозвучали уверенно:— Флот предоставил вашу планету собственной судьбе. До сих пор там ничего ужасного не случилось. Но вы знаете, что скоро может случиться, если вы, собравшиеся сегодня здесь, не предотвратите это. Вы способны. Вас всего несколько сотен, но вы знаете тот мир, знаете военное и инженерное дело, у вас есть все необходимое, чтобы взять на себя руководство. Арсеналы и заводы на месте. Космический корабль, способный войти в атмосферу, сам по себе мощное оружие — один его звук может разогнать армию железного века. Мы можем охранять Сируину, пока под нашим руководством они станут создавать оборону. Потом мы сможем спасать цивилизацию по всей планете. Можете вы мечтать о более замечательном будущем?Нельзя сказать, чтобы он увлек всех.— Ага, — прокаркал мужчина, чью потерянную руку предполагалось вновь отрастить в Порту. — Конечно, могу. Попасть под военный трибунал. — Раздалось несколько отрывистых смешков.— Но кто должен доставить нас? — спросила женщина.— Я, — ответил Торсков.Я потянула Восмайера за рукав.— Хочу походить и сделать отдельные снимки, — проговорила я сквозь общий шум. Он отсутствующе кивнул, трепеща от возбуждения. Джайо остался безучастным.Я спрыгнула вниз и стала протискиваться между телами, зажав в руке омниграф. Бас Торскова продолжал греметь:— У меня есть корабль, способный забрать всех вас, транспорт, принадлежащий этому Владению. Экипаж состоит на моей личной службе. На Беллегарде это означает, что они мои, равно как и вы были принадлежностью ваших подразделений. На корабле имеются два вспомогательных челнока для высадки на планету и запасы на год, пока-мы не восстановим на Прокрусте синтез и сельское хозяйство. И сейчас корабль уже на орбите!— Господи, — в общей суматохе выдохнул кто-то, — сколько ж у него денег?Это был худой, неглупый с виду мужчина с лейтенантскими нашивками. Вероятно он служил в нагорьях, поскольку был совсем черным, правда на этот раз по рождению. Я встала напротив и поднесла микрофон к его лицу.— Он младший сын аристократа, — произнесла я — Богатый, да, по вашим меркам или моим. Но важнее, что у него есть союзники.Офицер прищурился.— Может ли это причинить ему вред?— О, космос, да. Он должен очень туда стремиться, чтобы играть по таким ставкам.Он посмотрел пристальнее.— Кто вы?— Валя Монье, журналист. Приглашена, потому что ваши командиры, бригадир Джайо и полковник Восмайер, хотят, чтобы такая как я рассказала мирам о том, что думаете и чувствуете вы. Ответите на несколько вопросов?— Ух, погодите.Торсков заглушил крики, летевшие с каждого квадратного метра:— …совершенно неожиданный шаг. Мы будем вне пределов досягаемости, прежде, чем Флот или правительство планеты узнают, что мы выступили.Дальнейшая сумятица.— Ладно, — сказал лейтенант. — На несколько отвечу.— Имя, пожалуйста?Он сообщил имя и сказал, да — он точно вернулся бы, если смог, хотя у него и есть дела в Алисоне.— Вы не понимаете, что ведете крамольные разговоры? — завопил человек по-соседству. У него были знаки, отличия майора. Щеки пылали от гнева.— Ведем, ведем, — пробормотал мой лейтенант. — Дайте Флоту приложить к этому руку. Хватит, леди. — Он отмахнулся от меня. — Я должен дослушать.Джайо взял слово. Упала тишина. Казалось, она звенит от неслышного эха. Его властный металлический тон не изменился ни на йоту.— Да, мы говорим крамолу, так что уже виноваты в призыве к бунту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108