Воспоминания о безжалостных налетах хорьков были слишком свежи, чтобы командование Флота полностью избавилось от недоверия к ним. И уже совсем не многим позволено было сформировать целые экипажи, в состав которых непременно входил наблюдатель Флота, имевший право наложить вето на любое решение капитана и контролировавший надежно вмонтированную в двигатели корабля мину.Когда Халию оккупировали, на планету прибыли сотни психотерапевтов и социологов. Их целью было определить, может ли Флот положиться на преданность халиан. Понимая, что только время может дать ответ на этот вопрос и заставить Адмиралтейство поверить недавним врагам, большинство ученых занялись «косвенными» исследованиями. В отличие от своих молчаливых военных соплеменников ученые были не прочь обсудить с халианами могущество Альянса. Довольно скоро аборигены поняли, что у них никогда не было реальных шансов взять верх над таким грозным противником. С горечью осознавали они, что жизни трех поколений воинов были отданы бессмысленной бойне.Культура халиан, казавшаяся непостижимой экспертам Флота, на самом деле была очень похожа на культуру пророманских кельтов и древних японцев, где честь и славное имя ценились выше самой жизни. Единственное, что приводило в смущение специалистов — это высокий уровень технологии, не соответствующий примитивному в своей основе мировоззрению. Пока земляне искали группу экспертов для изучения комплексной психологии, халиане по-прежнему сохраняли неприязнь к человечеству, которое помогло им встать на ноги и покинуло в минуту величайшей нужды.Беспорядки, вызванные непреодолимой подозрительностью новых союзников — людей смущали и приводили в замешательство халиан. Ветераны не понимали, почему их оставляют в стороне, в то время как Альянс напрягает все силы и перебрасывает войска с баз в трех месяцах пути. Время от времени раздражение халиан взрывалось вспышками буйства. Чаще, однако, обычная горячность жителей Халии, наследие героической культуры, проявлялась в среде мальчишек, знакомых с войной только по омниэкранам. Даже после инцидента с Добрым Сердцем Флот очень медленно осознавал ценность союза с халианами. Время шло, а некоторые из отвергнутых воинов так и не смогли приспособиться к штатской жизни и предпочли стать пиратами.И лишь иногда редким представителям обеих рас удавалось прийти к взаимопониманию. Стив Перри. КЬЕДЭ Один в теплой темноте Стоун шел по грязной узкой улочке халианской деревни. Пружинящие подошвы его башмаков почти бесшумно ступали по влажным камням мостовой. Было уже поздно, и низкие тяжелые облака заволокли небо, предвещая очередной летний дождь. Единственным освещением были кое-как расставленные фонари с древними электрическими лампами, излучавшими тусклые снопы света, да редкие огоньки под замшелыми крышами каменных домов.Камень Stone — камень (англ.)

среди камней. При этой мысли у него на губах промелькнула слабая улыбка. Кто бы мог подумать, что ему доведется оказаться на Халии?Впереди вдруг возник сноп яркого света. Это распахнулась дверь забегаловки, и на улицу вывалились трое халиан. Дверь закрылась, свет исчез, но небольшая неоновая вывеска у входа продолжала гореть бледно-голубым светом, привлекая насекомых. Местный аналог мотыльков вился вокруг светящейся надписи, наполняя улицу призрачными тенями.Стоун никогда не понимал, почему люди окрестили халиан «хорьками». Ему аборигены больше напоминали клыкастых свиней, которых он видел в зоопарке на Земле. Опасные, дикие вепри на задних ногах.По тому, как двигалась эта троица, было заметно, что халиане приняли какой-нибудь из местных наркотиков. Отяжелевшие и возбужденные, они были порядком удивлены, столкнувшись с одиноким человеком на улицах своего маленького городка. Удивлены и недовольны.Человек перешел дорогу, стараясь избежать столкновения с троицей халиан, но те повернулись и побрели в его направлении. Война закончилась, Халия покорилась, но даже за время своего короткого пребывания здесь Стоун успел не раз ощутить затаенную ненависть. До цели своего путешествия, а это было более двухсот километров от космопорта, он предпочел прогуляться пешком, чтобы лучше узнать местность, ощутить дыхание чуждой культуры, понять настроения недавних врагов. В пути он узнал, что расе воинов нелегко было смириться с поражением и не каждый халианин принимал победителей от чистого сердца. Однако до сих пор Стоуну удавалось отвратить от себя ту ненависть, которой, казалось, здесь был пропитан самый воздух.По пути трое халиан смеялись и перешучивались между собой, хлопали тяжелыми лапами друг друга по спине, спотыкались о камни мостовой и, вероятно, не чувствовали боли. На всех троих крест-накрест висели перевязи с двумя ножами. По цвету и узору перевязей Стоуну так и не удалось определить, к какому клану принадлежат встречные.Самый высокий из трио приходился всего лишь по грудь землянину, однако был широк в кости и скорее всего весил не меньше Стоуна. Он поднял голову и потянул носом ночной воздух. Ветер дул Стоуну в спину, и каким бы слабым он ни был, халианин ощутил едва заметный запах человека.Косматые существа остановились, и самый высокий громко выругался. Стоун продолжал идти вперед по другой стороне улицы и уже почти миновал опасную троицу. Зрение у халиан не особенно острое, но слепыми их не назовешь.— Стой! — закричал вожак на халианском военном наречии.Стоун вздохнул. На нем был темный комбинезон синтетического шелка и рюкзак со спальным мешком и немногочисленными пожитками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97