— Ну, ты даешь! Ты думаешь, что ты говоришь? Ты предлагаешь проверять на наличие этого сатанинского ЧВП наиболее благополучные во всех отношениях фазы! Да над тобой весь Монастырь ухохочется в лежку!
— Может быть, Леночка, может быть. Но прими во внимание то, что мы практически ничего не знаем об этом ЧВП. Каковы у него методы, какие цели он преследует? Что, если твои любимые биофазы — это только промежуточный этап в его деятельности? Ты можешь точно предсказать, какое их ждет будущее?
Лена, не говоря ни слова, вновь тянется к компьютеру, но я, поняв свою оплошность, останавливаю ее.
— Стоп, стоп! Не надо доказательств, я просто опять забыл, где я нахожусь и каковы наши возможности. Но, Лена, речь не идет конкретно о биоцивилизациях и конкретно о телекинезе и левитации. Хотя это момент интересный. Я говорю о Начале. Том Начале, мысль о котором преследует меня весь день, с того момента, как ты сказала это слово. И только сейчас я понял, что это такое. Не знаю, как это объяснить с точки зрения хронофизики, но у меня создается впечатление, что во всех этих аномальных фазах существует возможность свободного или почти свободного перемещения из фазы в фазу. Во всяком случае, без колоссальных энергетических затрат и отнюдь не в виде матриц, а напрямую, в собственном теле.
Лена с сожалением смотрит на меня, словно на помешанного, а я продолжаю:
— Я вижу, ты не до конца понимаешь мою мысль. Вот, посмотри. — Я вызываю на дисплей характеристики тех аномальных фаз, коды которых вспоминаю. — Видишь, все они относятся к низкочастотным фазам. Более того, они близки по частотам, почти не отличаются по амплитуде, а по фазам, я имею в виду фазы, как характеристики, почти совпадают. Это — фазы-близнецы. Почему бы не предположить, что связь между ними гораздо проще, чем между такими, с которыми мы в основном имеем дело. Ведь нам весьма трудно проникать во все высокочастотные фазы, а в эти, низкочастотные, в особенности. Недаром Кэт называет их труднодоступной областью. Если наложить сюда графическую характеристику нуль-фазы, — я опять обращаюсь к пульту, и на дисплее поверх характеристик аномальных фаз накладывается яркая синусоида, резко отличающаяся от них по всем параметрам, — то обрати внимание, как велико расстояние между точками графика нашей фазы и этими. Зато как они все близки друг к другу!
Лена смотрит на меня все так же сочувственно.
— И эта мысль пришла тебе в голову, когда ты лежал в моих объятиях? Милый, ведь все это — только расстояние между кривыми на плоскостных графиках. Ты и сам прекрасно понимаешь, что на деле это гораздо сложнее.
Я перебиваю ее, опасаясь вновь потерять свою мысль:
— Пусть это примитив, пусть! Но, может быть, сейчас нам надо помыслить именно примитивно!
Лена молчит, а я пытаюсь привести последний аргумент:
— Эйнштейна, кажется, спросили, как делаются великие открытия? Знаешь, что он ответил?
Лена отрицательно мотает головой.
— Все знают, что это невозможно, что это чушь, ерунда. Находится невежда, который этого не знает, вот он и делает открытие.
Лена улыбается и еще раз внимательно смотрит на дисплей.
— Не знаю, не знаю… Ты говоришь так убежденно, что мне начинает казаться, что ты прав. Трудно так активно защищать заведомую ахинею. Видимо, ты просто не можешь правильно, с точки зрения хронофизики, выразить свою мысль. Надо будет завтра посоветоваться с Магистром. А вот что касается Начала, то здесь твоя мысль довольно интересна.
Лена снова задумывается. Она встает и ходит по комнате, рассуждая вслух:
— Эти фазы — фазы-близнецы. Нам туда проникать трудно. Визуальный контроль мало что дает. Весьма трудно даже понять толком, что там происходит… Значит, это идеальное место, где можно творить все, что вздумается, не опасаясь серьезного противодействия с нашей стороны.
Она резко останавливается.
— Андрей, ты — гений!
Она подскакивает к компьютеру, целует меня и набирает код вызова Магистра. Я смотрю на таймер.
— Ты с ума сошла, он же спит!
— Сомневаюсь. Да даже если и спит, то он будет несказанно нам благодарен за то, что мы оторвали его от такого прозаического времяпрепровождения, чтобы сообщить ему такую весть. Иначе никакой он не Магистр, он тогда — саксофонист, как вы говорите. Пусть сам тогда идет в Хозсектор, пожизненно…
На экране появляется недовольная физиономия Магистра. Но по мере того, как Лена излагает ему суть идеи, глаза его проясняются, лицо принимает выражение глубочайшей заинтересованности. Когда Лена заканчивает, он какое-то время молчит, потом говорит задумчиво:
— Вот над этим я бился почти четыре года. Пришел Андрэ, и все оказалось так просто!
Он еще немного молчит, собираясь с мыслями, потом оживляется.
— Так. Отдохните, ночь все-таки. Приведите себя в порядок и приходите ко мне завтра в десять часов.
Глава 30
Был у царя генерал,
Он сведения собирал.
Спрячет рожу в бороду
— И шасть по городу.
Л.Филатов
Мы провели у Магистра несколько часов. Кроме нас пятерых, в работе участвовал еще невысокий худощавый брюнет с тонким нервным лицом. “Это Ричард, из сектора Наблюдателей”, — представил его Магистр. Присутствовал еще и Маг Жиль, правда в виде своего изображения на дисплее компьютера.
Поначалу Ричард заинтересовал меня, поскольку я слышал, что такой сектор существует, но ни разу не сталкивался с его работниками и не имел ни малейшего представления о том, чем они занимаются. Но Ричард почти никакого участия в нашей полемике не принимал. Он только очень внимательно слушал всех и иногда, когда Магистр обращался к нему: “Обратите на это внимание, Дик”, делал записи в электронном блокноте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167