Эту технику я уже освоил.
Сигнал таймера прерывает мои “мечты” и возвращает меня к реальности. Пора работать по заданиям Магистра. Делаю это скорее по привычке, машинально.
Закончив, как всегда, готовлю отчет и несу его к Магистру. Как правило, он с интересом смотрит мои отчеты, сопровождает их язвительными замечаниями и задает массу вопросов. На этот раз Магистр даже не отрывается от компьютера при моем появлении.
— Положи на стол, — сухо говорит он, не оборачиваясь.
Ясно. Беседовать со мной он не расположен. Да и о чем ему теперь со мной беседовать? Молча возвращаюсь к себе. Скоро должна прийти Лена. Жду ее до вечера, но она не приходит. Здесь тоже все ясно.
Я вызываю по линии доставки бутылку какой-то крепкой дряни вроде виски, пакет бутербродов и ухожу к озеру. Ну вас всех… И вас, и ваш Монастырь, и вашу работу. Раз уж я такой безответственный, то мне здесь и делать нечего. Интересно, когда меня будут перебрасывать в XXV век? Завтра или попозже?
Будит меня утренний холод. Умываюсь прямо из озера и иду в свой коттедж. Надо прощаться с ним. А жаль, откровенно говоря. Привык я к нему.
Ого! На компьютер пришла новая информация. Наверное, предписание: покинуть коттедж и явиться в пункт переброски для внедрения в XXV век. Что такое? Новая дата экзамена по темпоральной математике! Мне дают еще одну неделю на подготовку. А чему я радуюсь? Это только продлит мою агонию. Ладно, попробуем подрыгаться.
Отчеты мои Магистр принимает в той же манере, что и вчера. Правда, уходя, я слышу за спиной тяжелый вздох.
Компьютер у Лены выдает сообщение: “Отсутствую до 16.00 завтрашнего дня”. Вздыхаю еще тяжелее, чем Магистр, и сажусь за работу. Часа через три я начинаю понимать, что толку все равно никакого не будет. Тем не менее работаю еще столько же. Когда мои бедные мозги начинают излучать в пространство сигналы SOS, я бросаю это занятие, вызываю вчерашний комплект и, сидя у камина, надираюсь до бесчувствия. При этом я стараюсь сидеть так, чтобы голограмма Лены не попадалась мне на глаза.
Утром у меня два последних зачета. Стакан нейтрализатора приводит меня в порядок, и я иду на полигон. Зачет сдаю на “отлично”, не потому, что мне это надо, а для тог чтобы сказать: “Я сделал все, что мог”. Чтобы совесть был чиста. Дома застаю еще одну новость. Магистр не дал мне задания на проработку фаз. Это верный признак того, что в мне поставили крест.
Чтобы убить время до четырех, снова пытаюсь составлять и решать темпоральные уравнения и снова убеждаюсь, что это мне не по зубам. Четыре часа. Рука тянется к пульту, но останавливаю себя. Зачем? Зачем Ленке кандидат на отчисление из Монастыря? Да какой, к лешему, кандидат! Считай, уже отчисленный.
Снова подхожу к линии доставки и вызываю ставший уже традиционным комплект. Хочу идти к озеру, но на улице — дождь. Оставаться дома выше моих сил. Голограмма Лены настойчиво лезет мне на глаза, а уничтожить ее рука не поднимается.
Переодеваюсь в брюки и рубашку синего цвета и отправляюсь в первый же попавшийся мне в справочнике бар. Там я усаживаюсь за столик, рассеянно изучаю меню: сплошные коктейли. Выяснив у метрдотеля, какие из них покрепче, я заказываю пару и почти залпом выпиваю один из них. Едва я приступаю к другому, как слышу над собой голос:
— Здравствуйте, Андрей! Разрешите присесть?
За столик присаживается хронофизик, который занимался со мной в лаборатории. Он внимательно смотрит на меня:
— Я вижу, у вас проблемы. Поделитесь.
А почему бы и нет? Человек он для меня посторонний, пусть сыграет роль “жилетки”. И я, под влиянием выпитого, рассказываю ему все. Он ни разу меня не прерывает и только потягивает свой коктейль через соломинку.
— Знаете, — говорит он, когда я кончаю, — ваши проблемы не стоят пустого бокала.
Хронофизик заменяет опустевшие бокалы полными и продолжает:
— Почему вы решили, что ваши друзья и наставники вас осудили и отринули? А я скажу вам: наоборот. Конечно, то, что вы сделали, заслуживает осуждения, и самого сурового, спору нет. Но, поверьте, они сейчас переживают это даже острее, чем вы. Вам кажется, что наставник ваш отвернулся от вас. Нет. Просто он дает вам время прийти в себя, продумать все самому. Он сознательно не делает первого шага, чтобы вы не приняли это как жалость, как снисхождение. Он наверняка знает вашу сильную натуру, знает, что вы справитесь с собой, и Просто щадит ваше самолюбие. То же относится и к вашей подруге. Судя по вашим словам, она — женщина умная и чуткая. Вы знаете, чего она сейчас ждет? Она ждет, чтобы вы попросили у нее помощи. Сами ваши товарищи вам ее предлагать и навязывать не будут. То, что вы приняли за отчуждение, на самом деле особая, характерная для вашего сектора, профессиональная деликатность. Не навязывать свою помощь, пока тебя о ней не попросят. И то, что вы до сих пор не обратились к ним за помощью, они сейчас переживают еще тяжелей, чем вы. Вы для них не чужой. Все вы оставили в своих фазах что-то самое главное в жизни: родных, друзей, любимых… Так ведь? И вы знаете, что это — навсегда, возврат невозможен. Потому-то у вас, хроноагентов, так сильна привязанность друг к другу. Вы в своем секторе — своеобразная семья, со своими обычаями, традициями, этикой. Время мое! Как мы вам завидуем! Нам бы такие отношения! Извините, мне пора. Прощайте и поразмыслите над тем, что я вам сказал. Удачи вам! С нами Время!
— С нами Время! — отвечаю я.
Хронофизик уходит, а я допиваю коктейль и возвращаюсь к себе. Долго меряю шагами свою комнату, часто останавливаясь перед голограммой Лены. Неужели хронофизик прав? А почему бы и нет? Мне не терпится проверить догадку, но взгляд на таймер останавливает меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167