— Но вы же обещали, граф! Где ваше слово лейтенанта мушкетеров?— Не надо оскорблений! Вы меня не так поняли.Нагибаюсь и достаю из-под кровати шпагу Гуго.— Мне плевать на ваши слова о кардинале Бернажу. Каждый волен поклоняться кому пожелает: Христу или сатане, исповедоваться кому пожелает: Бернажу или Маринелло. Меня это не волнует. Но я — лейтенант мушкетеров его величества и не могу оставить безнаказанным оскорбление моей государыни. А так как не в моих правилах убивать безоружных, то вот ваша шпага. Сейчас я возьму свою, мы выйдем во двор и… Кстати, Симон, у вас есть еще три сообщника. Уведите их подальше, чтобы нам с Гуго не мешали. Имейте в виду, бомбу я на всякий случай возьму с собой. Возьмите вашу шпагу, Гуго.Гуго хватает шпагу, и глаза его загораются.— Я беру свои слова назад, лейтенант, вы умеете держать слово. Но вы совершаете ошибку.— Увидим. Симон, открой дверь. Гуго, вы спускаетесь первым. Не бойтесь, я не ударю вас в спину.Перед выходом мы с Гуго несколько задерживаемся, чтобы дать Симону время освободить двор. Гуго шепчет мне:— Вы допустили большую ошибку, граф. Я — бретер и к тому же бывший учитель фехтования. Считаю, что вы должны это знать.— Не беспокойтесь, Гуго. Я — настоящий, а не бывший лейтенант мушкетеров. Вы, наверное, забыли это?— Ну, что ж, пусть свершится судьба.Гуго действительно хорошо владеет шпагой, это показал первый же его выпад. Поэтому я решаю не искушать судьбу, а применяю технику, ему еще неизвестную. Во встречном выпаде, совместив защиту с нападением, я выигрываю темп и пронзаю Гуго горло. Все кончено за три минуты.— Уберите вашего товарища и больше не попадайтесь мне на дороге! — кричу я в темноту и иду досыпать дальше. Глава 16 Где-нибудь на остановке конечнойСкажем спасибо и этой судьбе.Но из грехов нашей родины вечнойНе сотворить бы кумира себе. Б.Ш.Окуджава Наутро мы отправляемся в дальнейший путь. Теперь наш отряд вместе со мной насчитывает уже двенадцать опытных бойцов. Это серьезная сила.— По-моему, ночью во дворе кто-то дрался на шпагах. Я сквозь сон слышал звон клинков, — говорит де Вордейль, когда мы выезжаем из ворот.— Я ничего не слышал. Может быть, кто-то из наших мушкетеров поссорился с кем-нибудь из постояльцев, а может быть, вам приснилось.— Все может быть, — улыбается маркиз.Больше мы об этом не вспоминаем. К концу дня утомительного пути мы достигаем берега Коры и, проехав по нему пять километров, прибываем в «Зеленый Дятел».Пока мушкетеры устраивают коней, а де Вордейль хлопочет насчет ужина и ночлега, я выясняю у слуги, где мне найти Питера Лачину. Тот показывает мне высокого человека с русыми волосами и бородкой, который сидит за столом у окна и задумчиво смотрит на реку. Момент подходящий. Но я решаю не искушать судьбу и подаю сигнал запроса связи. Мне тут же отвечает Сгремберг:— Все чисто, Андрей. Двое ребят из отдела Ричарда постоянно наблюдали за ним.Я подхожу к столу.— Скажите, пожалуйста, паром работает только днем или можно переправиться и ночью?Питер Лачина внимательно смотрит на меня и медленно, с расстановкой отвечает:— Можно и ночью, но только за особую плату и без грузов.— Здравствуйте, Питер. Я — Джордж Саусверк, лейтенант мушкетеров его величества. Мне надо переговорить с вами.— Я к вашим услугам, господин лейтенант. Я ждал вас.— Пойдемте на берег реки. Здесь слишком много глаз и ушей.Питер согласно кивает, мы встаем и идем к выходу. На ходу я говорю де Вордейлю:— Постарайтесь, чтобы моей беседе с этим купцом никто не помешал.Обернувшись на выходе, я вижу, что де Вордейль о чем-то договаривается с Сен-Реми, и успокаиваюсь. Нам никто не помешает, кроме… Кроме Маринелло!На берегу реки мы останавливаемся, и я передаю Питеру конверт императрицы со словами:— Одна высокопоставленная особа поручила мне передать вам это письмо.Питер Лачина внимательно осматривает печать.— Да, это личная печать княжны Ольги, — он благоговейно прикладывается к ней, как к реликвии.— Странно. Письмо мне передала Нина Матяш. И насколько мне известно, она же и запечатывала это письмо.— Кто такая Нина Матяш?— Фрейлина государыни и ее самое доверенное лицо.Я отвечаю машинально, а сам лихорадочно соображаю, как сообщить Питеру инструкцию, чтобы этого не узнал Маринелло. Тут меня осеняет, и я подаю сигнал.— Слушаю тебя, Андрей, — отвечает мне Стремберг.— Нельзя ли перед передачей письма адресату внедрить в Питера Лачину нашего агента? Я не рискую раскрывать ему секрет конверта, может подслушать Маринелло.— Хорошо, мы это сделаем, но поясни, ради Времени, в чем тут фокус. Или ты думаешь, мы что-нибудь поняли, из той тарабарщины, на которой ты любезничал с Ниной Матяш?— Если вскрыть печать, содержимое конверта сгорит. Письмо надо вскрывать, надрезав конверт.— Гм! Эта Нина — умная и изобретательная особа. Еще что?— Мы можем блокировать какую-нибудь личность от внедрения в нее агента ЧВП?— Трудно, но можно. В данный момент твой собеседник блокирован. Кого ты еще предлагаешь блокировать?— Двух гвардейцев, которых я дам в сопровождение Питеру Лачине.— Будет сделано. Действуй дальше.— Господин Лачина. Куда и когда вы поедете дальше?— Завтра утром через Кору переправят два воза с товарами, которые я якобы ожидаю. Мы сразу же отправимся через Мазовию в Гомель, где меня встретит князь Холмский. С ним я доеду до Суздаля. Или передам письмо ему, если он даст мне новое поручение.— Ясно. До Гомеля вас проводят два моих гвардейца.— Зачем это?— Епископ Маринелло приложит все усилия, чтобы заполучить это письмо, и не остановится ни перед чем.— Мои попутчики — надежные люди.— Ни на кого нельзя полагаться в данном случае.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145