Тренированная нервная система ниндзя не успела почувствовать боли. Он еще стоял, сжимая свой меч, а душа ночного воина уже устремилась вверх, в царство вечного покоя и изобилия.
Все было кончено. Симадзу Иэхиса, постаревший и одряхлевший за эти несколько мгновений, стоял посреди разгромленной детской, взирая на распростертые у его ног тела в черной одежде. Рыдала в углу старая Анара. Охрана перекрыла каждый поворот коридора. Обшарили весь дворец, обнюхали каждый сантиметр, начиная с потолочных балок и кончая люками канализации. Мальчики исчезли.
Агнисава Дуоти, профессиональный воин, самурай в восьмом поколении, зажимая раненую руку, не смел поднять глаза на своего господина.
- Ты не уберег детей, - тихим голосом произнес Симадзу Иэхиса. - Род, ближайший к самому солнцеподобному Императору, отныне обезглавлен. Я уйду, и никто не придет мне на смену. Ты не исполнил свой долг.
Благородной формы крупная голова начальника дворцовой стражи медленно и глубоко склонилась на грудь. Так же тихо он ответил:
- Да, мой господин. Но свой последний долг я исполню.
Рано утром, когда воздух напоен живительной прохладой, а священные горы далеко на горизонте покрыты синеватой дымкой, Агнисава Дуоти вышел из задних ворот дворца и по крутой тропинке взошел на высокий холм. Здесь он должен был искупить свою вину за происшедшее, совершив древний обряд сеппуку. На его словно высеченном из камня лице не отразилось ни малейшего страдания, когда холодный клинок вошел в его правый бок и проделал бесконечно долгий путь через печень и желудок, Агнисава Дуоти был спокоен и исполнен светлой радости. Он исполнил свой долг. Разум его открылся навстречу великой мудрости, презрев иллюзорную границу между бытием и небытием. Свет и Тьма. Инь и Ян. Хаос и Гармония…
С чем сравнится тело твое, человек?
Призрачна жизнь, как летняя гроза,
Словно роса на траве,
Словно опадающие лепестки сакуры…
А сильно поредевший отряд воинов-теней держал путь в крепость Нахи, последний опорный пункт правителя Ся Мея на Окинаве, все еще оказывавший яростное сопротивление имперским войскам.
Гарнизон крепости был велик, стены ее толсты и высоки, но дни ее были сочтены, как и независимость всего острова. Королевство Рокю, расположенное на Окинаве, отказал ось поддержать военные авантюры императора Тоетоми Хидееши в Корее, чем дало японским самурайским кланам формальный предлог для вторжения на архипелаг. В августе 1610 года три тысячи самураев клана Симадзу Иэхисы на ста кораблях пересекли пролив, отделяющий Окинаву от империи, и высадились на пологом северном берегу. Операция зaxвaтa прошла молниеносно. Уже к концу недели Окинава фактически превратилась в протекторат Японии. Последняя надежда бывшего правителя заключалась в том, чтобы предложить японскому наместнику сделку: раздел земель Окинавы в обмен на жизнь двух мальчиков. Шестеро ниндзя (среди них одна женщина) выполнили свою задачу. Старший сын дайме Итиро Иэхиса шел по дороге в простой крестьянской одежде, загребая пыль босыми ногами. Разум его под влиянием сока лунной травы помутился, и мальчик блаженно улыбался, счастливый в своем неведении.
Младшего вела за руку заботливая мать, и лишь чересчур внимательный взгляд могло бы удивить то, что натруженные руки крестьянки, кроме мозолей от мотыги на ладонях, имели мощные костяные наросты на костяшках пальцев. Но недоброго никто не заметил. Шестерых крестьян много раз останавливали конные патрули и даже дважды обыскивали, но Будда, казалось, покровительствовал крестьянам, и их отпускали.
На развилке отряд разделился. Молчаливым жестом, понятным только немногим избранным, ниндзя пожелали друг другу удачи, и каждая тройка пошла своей дорогой. Одна из них прошла без помех. Другая среди многочисленных тесных горных ущелий напоролась на засаду.
Все трое были мастерами высшего класса. Они великолепно владели приемами боя любым оружием, и не существовало препятствий, которые они не смогли бы преодолеть - будь то высокие крепостные стены, непролазные джунгли или рота натасканных телохранителей.
Против тех, кто ждал их в засаде, трое ниндзя были бессильны. Только один из них успел выхватить из-под одежды оружие, прежде чем стрела пронзила его горло. На дороге остался только мальчик, который безучастно глядел на людей, вышедших из-за камней и спустившихся к нему.
Те, кто ждал в засаде, не были бесчувственными убийцами. Они выполняли задание. Крайне важное, они не пожалели бы ради этого своих жизней, что уж говорить о чужих.
Они не перекинулись ни единым словом. Им слова были не нужны, они и так прекрасно понимали друг друга, действуя как хорошо отлаженный механизм.
Они бережно усадили мальчика на лошадь. Тот было заплакал, но чужие руки были ласковы, голоса добры, и он успокоился. Он так устал, что очень скоро уснул и проснулся только тогда, когда его подобрал на дороге конный разъезд и доставил в замок дайме. Прижимая к себе вновь обретенного сына, старый Симадзу-сан сохранял сурово-бесстрастное выражение лица, но по щекам его текли и текли предательские слезы.
Младшего найти так и не смогли. По всей Окинаве были разосланы словесные описания и портреты Сэмари, конные разъезды проверяли каждого, кто попадался на их пути, они обшаривали все гостиницы и постоялые дворы, заходили в каждый дом, в каждую хижину. Но все было бессмысленно.
Глава 8

Кузнец из деревни Тятаи.

Окинава, апрель 1630 г.
Великий князь постарел.
Эта неотступная мысль крутилась в голове советника при дворе дайме Иоро Мацусато. Мацусато и сам знавал лучшие времена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94