Госпожа Кертон удивленно и очень мило приподняла бровь.– Что он сказал?Переводчица выглядела несколько смущенно.– Возможно, я неправильно поняла, но дословно это означает, что официантка вышла и забыла в вестибюле кого-то из ваших родителей…– Не может быть. – Госпожа Кертон с ходу отвергла эту идею. – Моя матушка скончалась десять лет назад, а мой отец…Олег Германович дернул головой, и охранник тут же подскочил к нему.– Что этот мент здесь делает?– Который?– У дверей, разговаривает с корреспондентом. Черные волосы с сединой, бордовый галстук.– Но у него приглашение…– Мне насрать, что у него. Выпроводите – тихо и аккуратно, чтобы не пикнул.Но он опоздал – Туровский, продолжая улыбаться, уже шел к нему. Мордоворот из службы охраны лишь пожал плечами: с представителями конторы сами, мол, разбирайтесь.– Дорогой Олег Германович, ваше здоровье! Здравствуйте, господа. Гуд ивнинг.– Какой приятный мужчина, – проворковала госпожа Кертон. – Душечка, спросите, кто он такой. Друг нашего компаньона?«Ее могли загримировать, – думал Туровский, непринужденно разглядывая девочку-переводчицу. – Я видел Алену только на фотографии и читал ориентировку»,В голове лихорадочно прокручивалось: рост… вес… телосложение… Близко, но они все подобраны по единому стандарту – вон та девочка в переднике, что разносит коктейли, тоже вполне подходит…– Он представитель службы безопасности, – нашелся Воронов, дружелюбно глядя на собеседника.– В самом деле? – восхитилась женщина. – Как романтично. Нам что, угрожает опасность? Алекс, ты слышал?– Дорогая, это Россия, не забывай. И потом, секьюрити существует в любой стране, даже самой отсталой.– Алекс, – встрял Воронов. – Прошу прощения, но мы ненадолго оставим вас с моим… э-э… приятелем. Буквально через минуту я к вам присоединюсь.– Конечно, конечно. Надеюсь, и господин офицер почтит нас своим обществом? Он наверняка очень интересно рассказывает всякие истории…– О, несомненно, – откликнулся Сергей Павлович. – Историй я знаю уйму.И демонстративно повернулся спиной к переводчице. «Сейчас, – мелькнуло в голове, – Она обязана все время находиться при англичанах. Я отведу Воронова в сторону – если она это она, то ринется за нами. Мне нужно увидеть этот момент.Только бы увидеть момент…»– Либо ты сам выкатишься, либо тебя вынесут на носилках.– Заткнись, – оборвал его Туровский.– Что?– Зачем к тебе подходил тот дебил из охраны?Воронов осклабился.– Сейчас узнаешь. – Он повертел головой. – Вот я его позову, скажу, что ты террорист, и узнаешь… Ик!Он только страшным усилием воли не согнулся пополам и даже сохранил на лице улыбку: коротко и незаметно со стороны Туровский ударил его под ребра.– Что тебе сказал охранник? Быстро, сука! Я твою шкуру спасаю тут за бесплатно. Ну? Провода перегорели? Вода где-то перекрыта? Да не молчи!Из глаз собеседника потекли слезы. Он никак не мог вдохнуть полной грудью, мучил кашель. Внезапно ему стало страшно.– Ящик…– Не понял!– С-с…– От суки слышу. Говори!– Да нет… С мороженым. Ящик с мороженым в вестибюле. Продавщицу никак не найдут.– Возраст продавщицы?– Да откуда я, на хрен, знаю? – заорал Воронов. Разноголосый шум смолк на мгновение, все повернулись к нему.Сграбастав Туровского за грудки, он прошептал:– Ты что, думаешь, она уже здесь? И никто её не остановил, да? А ты не врешь? Здесь же охраны, как в Букингемском дворце.– У Каюма Сахова тоже была охрана, – холодно напомнил Сергей Павлович, оглядываясь через плечо.– Лицо Воронова вмиг побелело.– Каюма… она? О Господи! И она здесь, по мою душу?«По наши души, – подумал Туровский. – Если только друг детства не шизанулся на старости лет…»Охранник подошел бесшумно и мягко, несмотря на девяносто килограммов живого веса. «Бывший спецназ, из элиты, – определил. Сергей Павлович. – Пожалуй, дай Воронов команду – и меня в самом деле выставили бы отсюда чисто и относительно бесшумно… Ну, несколько тарелок бы расколошматили… Нет, он не посмеет. Он напуган до смерти. Страшно умирать вот так, на вершине, когда кажется, весь мир у твоих ног…»– Босс, – почтительно сказал охранник. – Мы нашли мороженщицу.– Мертвую? – с суеверной обреченностью прошептал тот.– Почему? Живую, никто её пальцем не тронул.
Гоги Начкебия напряженно и неподвижно смотрел в одну точку. Сорок минут назад их с Колесниковым выгнали (очень вежливо попросили, но это как раз было страшнее всего). Бади Сергиевичу стало хуже. Врач в накрахмаленном белом халате скрылась за дверью, на ходу отдавая непонятные и жуткие распоряжения. Все кончилось – все было решено. Игорь Иванович видел серые от ожидания лица Георгия и Януша Гжельского и ощущал, как последний камешек в мозаике встает на свое место.– Он мне все рассказал, – тихо проговорил Го-ги. – Вчера.– Тебе тяжело, – с теплотой сказал поляк. – Может, не стоит сейчас? Подождет…Но Гоги не слышал. Он говорил, будто во сне, под гипнозом.– Он лежал дома, на полу… Правая кисть была в крови. Он был в сознании, только не мог двигаться. Я перенес его на кровать. Потом хотел вымыть ему руку, мне почему-то казалось, что это очень важно… А рука целая, без царапины. Это была не его кровь. Гранина.– Гоги, – предостерегающе сказал Януш.Тот повернулся к Колесникову и дотронулся до его локтя.– Отец все время что-то шептал – сначала я решил, что просит доктора. Потом до меня дошло. Он все рассказал – как чуть не замерз на Тибете, на перевале… И как старик учитель спас его и взял к себе. И про Шар…Он сильнее сжал локоть Колесникова.– Послушай. Я знаю, что не имею права просить… Тебе причинили столько горя! Но все равно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126