Туровский помотал головой, словно лошадь, отгоняющая слепней. А внутренний голос назойливо шептал: «Ты одну ошибку уже допустил, два трупа лежат в номере наверху. Самоуверенности не поубавилось?»
Если сейчас, сию минуту не вычислить убийцу, все пойдет прахом, вдруг понял он. Ляхов, следователь прокуратуры, высказал мысль, что от заказчика, который, можно сказать, известен, легко можно выйти и на исполнителя, и, если таковой окажется, на посредника. Но кто именно заказчик, Ляхов не знал (его счастье), а Туровскому стоило только прикрыть глаза…
– Женщины? Убийство? Прямо Стивен Кинг, роман ужасов… Сергей Павлович, в самом деле, за кого вы, меня принимаете?
– За того, кто вы есть, Олег Германович. За преступника.
– Я бизнесмен. Бизнесмен до мозга костей. Мое желание – делать деньги. Потом вкладывать их в дело, получать еще большие деньги, снова вкладывать… Как круговорот воды в природе. Помните небось картинку из учебника?
У Воронова было открытое хорошее лицо с высоким лбом мыслителя, добрые карие глаза и спокойная улыбка. (Ломброзо: «Теория взаимосвязи характерных черт внешности человека и его преступных наклонностей». Если бы старик взглянул на Воронова, повесился бы от огорчения.)
– Это придумано задолго до нашего рождения, гражданин следователь. Не нам и отменять. Везде, во всем мире самыми прибыльными считаются две вещи: наркотики и оружие. С наркотиками, правда, сейчас сложности: рынок наводнен, высокая конкуренция, ну и так далее. И потом, встает нравственная проблема. Потребители наркотиков – это совсем ребятишки, так сказать, юные неокрепшие души. Зря ухмыляетесь, я говорю совершенно искренне.
– А оружие?
Воронов вздохнул, будто сокрушаясь от неделикатности собеседника.
– Оружие… Тоже большой вред, кто спорит. Но я, что ли, виноват? Я развязал гражданскую войну? Я туда посылаю наших ребят, вчерашних школьников, воевать с профессионалами?
– Однако расстреливают этих пацанов из ваших автоматов, вашими патронами.
– Ну хватит! – Лицо собеседника вдруг стало злым. Он резко чиркнул себя ладонью по горлу и прошипел: – Вот где ваша демагогия! Расстреливают? Так на то и война. Одни хотят какой-то идиотской целостности, которой никогда не будет, другие мечтают укрыться за своим забором… И те и другие заботятся о благе народа! О единстве! О процветании! Кто из них вспомнил хоть раз о тех пацанах? Никто. Почему же я должен заботиться о них в ущерб своим интересам? Я – Воронов Олег Германович – не лезу в политику. Не прикидываюсь святым… Я хочу одного: делать бабки. Вот так, вульгарно, чтобы даже такому, как ты, стало понятно. Просят у меня оружие – пожалуйста. Завтра понадобится партия нильских крокодилов – нет проблем. Только платите.
Лицо расширялось, увеличиваясь в размерах, и каким-то образом теряло четкость, будто уходя в сумерки. Скоро даже и лица не стало, только темное колышущееся облако с двумя белыми пятнами глаз… И толстые шевелящиеся губы.
– И ты мне хоть всю комнату нашпигуй микрофонами, не поможет. Ты меня прихватил по чистой случайности. Каприз природы. Знаешь, я даже рад этому, очень уж хочется увидеть тебя, когда ты приползешь сюда с извинениями. Ну на что ты рассчитывал, козел? Что девочка расколется и даст показания на суде? Она была полностью в моей власти, запомни. Я приказал убрать ее только из опасения, что она наболтает что-нибудь по глупости.
– Не по глупости, – возразил Туровский. – Я все же открыл ей глаза на тебя.
И торжествующе улыбнулся.
– А знаешь, она была сильным человеком, потому что собиралась плюнуть тебе в физиономию. Так что ее душу ты все-таки не получишь.
– Гадина! – прошипело лицо. – Ты никогда меня не достанешь. Всю жизнь будешь уродоваться, а не достанешь. Свидетелей больше нет. И суда не будет.
– Будет, – успокоил его Туровский. – Не сейчас, так завтра, послезавтра… Тамара все же дала показания. Пусть не официальные, но у меня теперь есть нить. Я знаю, с кем, когда и где у тебя были встречи, знаю имена твоих компаньонов, структуры, которые оплачивали твои операции.
– А доказательства? Девочка много знала… Это мой промах, признаю. Но ведь ее нет! Нет ее! НЕТ! И убийцу ты не установил!
– Установлю, – прошептал Туровский. – Обязательно.
…Его кто-то осторожно тронул за плечо. Лицо-облако мгновенно исчезло.
– Что с вами?
Он глубоко вздохнул, возвращаясь в реальность.
– Все нормально. Просто задумался.
Ляхов внимательно посмотрел ему в глаза.
– Вы все-таки неважно выглядите.
Они устроились на подоконнике у открытого окна, оказавшись совсем близко друг к другу. Август. Жары уже не было, солнце грело ласково, и слабый ветерок шевелил кое-где начавшие желтеть листья.
– Светлана слышала скрип двери, – проговорил Туровский. – Дверь в номере убитых открывается бесшумно. У оперативников дверь издает тонкий короткий визг. Остается номер девятнадцать, мать и дочь Кларовы, и номер четыре на первом этаже. Колесников и Козаков.
– Оперативников вы исключает полностью? – спросил Ляхов. – Извините.
– Да ничего.
– И все же… Девочка могла ошибиться, напутать. Насочинять, в конце концов. Дети есть дети. Глупо строить целую версию на таком шатком основании. Да и не основание это вовсе…
– Другого все равно нет. Девочке я верю, она вполне здравомыслящее создание. И потом, она играет на флейте, у нее развитый слух.
Отблеск мысли… Туровский прикрыл глаза, стараясь вернуть ощущение. Но мелькнувшая было догадка была до такой степени сумасшедшей, что сознание отмахнулось от нее, как от надоедливой мухи.
Самый известный и распространенный прием мафии, хоть итальянской, хоть нашей, доморощенной – взятие заложников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134