Она тоже была обычной девушкой. Ты решила, что она мешает тебе.— Я ее не убивала.— Ты лжешь.— Я весь день была рядом с тобой, ждала...— Лжешь! — Он шагнул к кровати и схватил ее за плечи. Ее коже была такая прохладная, такая гладкая, такая молодая... не то что у него или Евы. — Ты лжешь!Она обняла его за шею и потянула к себе.Есть в коже что-то такое... что-то особенное... какая-то магия. Она в порах и в верхних слоях тканей, в молекулах, делающих одно тело непохожим на другие, если только они не из одного и того же источника. Река может быть длинной и широкой и разделяться на рукава, но вода остается одной и той же, и вкус ее будет сладок, независимо от того, куда унесет ее течение...Он знал вкус Евы и аромат ее кожи, и хотя любил его, чувствовал разницу.А вот у Эдди был его запах. Был и оставался вопреки годам, грязи, поту и ваннам. Да, этот запах был пожиже, но Маркхэм всегда узнавал его, как узнавал привкус собственной крови, порезав, например, острым газетным листом палец, или запах своих рубашек в шкафу. Он чувствовал этот запах, когда целовал Эдди в колыбели и когда потом мальчик спал, лежа между ними в большой, широкой кровати.Маркхэм успел забыть запах Джуд.Губы, раскрывшиеся навстречу его губам, пахли дымом, медью и чем-то еще, чем-то до боли знакомым. Это был запах, знакомый ему почти так же хорошо, как запах Эдди. Такого просто не могло быть.Он узнал ее.Он не узнал ее.Где же правда?— Я бы не стала тебе лгать, — сказала она, обнимая Дэна. — Я не хочу тебе лгать. Я твоя, твоя единственная...Маркхэм отстранился:— Моя... кто?— Твоя любовница.Он звонко ударил ее по щеке.— Твоя девочка.Еще одна пощечина.— Разве ты не узнаешь меня? — спросила она, словно не чувствуя хлестких ударов.Маркхэм отступил от кровати:— Как тебя зовут? Говори!— Мама звала меня Сьюзен. Она сказала, что тебе понравится это имя.— Она не была беременна, — проговорил Маркхэм, потрясенный ее словами. — Я бы знал...И снова прозвучал смех, пустой, бездумный, механический.— Ты уверен?— Где она? Где твоя мать?— Умерла. Я сожгла ее тело. После того, как узнала все, все, что знала она. Особенно о тебе. Мне нужно было стать сильной, чтобы быть готовой. Так вот, теперь я готова...Его жизнь, сооружение, которое он так бережно строил и в котором жил несколько последних лет, рухнуло и рассыпалось на кусочки, столь мелкие, что их могло унести порывом легкого ветра. Ему требовалось время, чтобы осознать новую реальность, но он уже знал, что времени у него нет.— Я дам тебе несколько минут, а потом позвоню в полицию. Это все, что я могу для тебя сделать. Может быть, ты успеешь уйти.«Но только остерегайся парня по имени Ленни, — подумал Маркхэм. — Ему наплевать, кто ты такая».— Мне больше не надо прятаться, — сказала она. — Теперь мы можем стать настоящей семьей. Есть и другие... Они тоже ждали. Мы завершим то, что она начала...Ее голос звучал уныло и монотонно и казался безжизненной пародией на голос калифорнийской девушки. Она говорила так, словно зачитывала какой-то рецепт или программу из «Телегида». Желание порождало действие. Она шла к цели напрямик и не принимала во внимание прочие побочные обстоятельства.Как Джуд.— Убирайся! — сказал он.— Что? Ты же не можешь просто...— Неужели?«Если ты останешься, — подумал Маркхэм, — я превращу твою задницу в отбивную, я взгрею тебя собственноручно, сделаю то, что следовало сделать твоей сумасшедшей матери, и тогда ты впервые за свою жизнь получишь то, что заслужила. Поймешь ли ты это? Посмотрим». — Послушай меня, ты, маленькая сучка! — сказал Дэн, нависая над ней.— Что ты делаешь? — Она не дрогнула и лишь тверже уперлась ногами в спинку кровати. — Ты не посмеешь тронуть меня! Я твоя...Маркхэм хлестнул ее ладонью по губам. Кожа лопнула, и по подбородку заструилась кровь.Она потрогала разбитые губы, посмотрела на пальцы и перевела взгляд на него.— Мне больно... — В ее голосе прозвучало удивление. — Ты сделал мне больно...Гнев тут же всколыхнулся в нем. Сердце бешено заколотилось в груди, а по шее пробежали мурашки. Он схватил ее за руку, рванул и швырнул через всю комнату. Высокая и сильная, она удержалась на ногах и взглянула на него, упрямо наклонив голову:— Почему?— Вон! Убирайся!— Куда мне идти? Я дома!Маркхэму показалось, что где-то хлопнула дверь.— Дома? — спросила Ева, входя в комнату. — Чей это дом? А ну-ка убирайся из моей спальни! Ее кулак с силой врезался в спину девушки. Та покачнулась, но устояла на ногах и, расправив плечи, медленно повернулась. Некоторое время она молча смотрела на Еву, потом резко вскинула руку и вцепилась ей в горло.У Евы хватило сообразительности не сопротивляться, а броситься вперед, вынудив соперницу отступить. Обе рухнули на кровать, причем Ева оказалась наверху и тут же ухватила девушку за волосы, а когда та разжала пальцы, перешла к более активным действиям.В руке у той, что назвала себя Сьюзен, появился неизвестно откуда взявшийся нож.— Брось!Маркхэм поспешил на помощь жене, и вдвоем им удалось отвести удар. Но борьба продолжалась.Ткнув пальцами свободной руки в глаза Еве, девушка заставила ее отпрянуть, но зато Маркхэму удалось выбить у нее нож.Когда же Ева вступила в схватку снова, Сьюзен схватила нож другой рукой. Длинное заостренное лезвие вспороло воздух и скользнуло по ребрам Евы.Прежде чем последовал другой удар, в голове у Маркхэма как будто что-то щелкнуло, и окружающее попало прямо в фокус. Он почувствовал, что мозг его спокоен, как былинка, угодившая в середину смерча. Он видел положение двух тел относительно друг друга — кобра и мангуста, застывшие перед решительным броском, — видел их руки, лица, фиксировал каждое движение, словно все происходило как в замедленной съемке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56