Смотревший на него человек не обнаруживал в лице ни особой пустоты, ни признаков слабоумия; величественное, почти высокомерное выражение привело Ричарда в замешательство. Он скорее почувствовал, чем увидел, как справа от него опустился на колени Планкин. Леди Уоллингфорд сделала несколько шагов, но он даже не заметил этого, настолько его внимание вдруг оказалось подавленным властной силой, исходившей от этого человека. На мгновение мелькнула мысль: убежать! Но бежать, собственно говоря, было некуда. Между ним и дверью стоял Саймон. Вернее, Ричард помнил, где должна находиться дверь, но сначала не мог сфокусировать на ней взгляд, а потом понял, что Саймон и был дверью; все пути из этой комнаты, все тропинки в этом лесу вели через Саймона. Леди Уоллингфорд была не больше чем старой, тупой лесной колдуньей, зато Саймон был лесным божеством. Ричард остался один между древесным пнем и караулящей ведьмой посреди Беркширского леса, а Лестер… ушла в ближайший город. Он не пошел с ней — потому что и тогда он пошел не с ней, а чтобы не расстраивать ее, уступить — а это не одно и то же, Теперь она ушла одна, и он остался один в компании с этим лесным божеством, колдуньей и древесным пнем.
Божество, наверное, было мужем колдуньи и отцом… чьим, собственно? Да вообще — отцом; оно высилось перед ним и над ним. Но кроме этого оно представлялось единственным путем бегства из леса… и от себя.
Высокое изнуренное лицо виделось Ричарду одновременно и стеной, и калиткой в стене, но калитка была слишком древней, многие годы никто не ходил через нее, разве что сама колдунья…
Планкин встал. Голова у Ричарда дернулась.
— Мистер Фанивэл? — осведомился Саймон.
— Отец Саймон? — отозвался Ричард. — Как поживаете?
Клерк быстрым шагом вошел в комнату. На нем была черная сутана, подпоясанная тяжелой золотой цепью.
Руки он не протянул, но проговорил вполне приятным голосом:
— Пришли повидать нас? Это хорошо.
Какие-то неуловимые интонации напомнили Ричарду голос Лестер; по телефону ее звонкий голос всегда казался чуть суховатым. Ему даже нравилось. Иногда он нарочно звонил, чтобы услышать этот шуршащий голос, посмеиваясь над собой, но радуясь ему, как неожиданному подарку. Именно таким голосом произнесла она последнюю фразу в тот роковой день: «Скоро увидимся, дорогой». Все это за одну секунду вспыхнуло у него в памяти.
— Да, — сказал он. — Меня заинтересовала картина Джонатана Дрейтона. Надеюсь, я не совершил ничего предосудительного?
По лицу Клерка прошла едва заметная судорога. Он ответил:
— Вход свободен для всех ищущих. А любому из друзей мистера Дрейтона здесь рады особенно. Он великий человек! Только пусть больше не рисует глупых картинок про Город. Лондонский свет совсем не такой. Так и скажите ему. Ну, что же вам показать? У нас нет зданий, нет реликвий, нет интересных вещиц. Только мы сами.
Он двинулся в глубь комнаты, и Ричард наконец увидел еще каких-то людей. Один походил на шофера грузовика, другой — на мелкого служащего, третий — на недавнего выпускника университета. Было здесь и несколько женщин, на которых он, впрочем, не обратил особого внимания. Наверно, это те, кому помог Саймон.
Они по-собачьи преданно не сводили глаз со своего пастыря. Ну и ничего удивительного. Здесь, в этом теплом месте, не осталось ни болезней, ни боли, ни страданий.
Саймон присматривал за этим. Может, здесь нет и смерти? Ни изувеченных тел, ни жутких воспоминаний?
— Здесь только мы сами, — снова повторил Саймон, и Ричард, словно рывком распахивая дверь в заповедный храм, неожиданно выпалил:
— Как бы мне хотелось, чтобы вы знали мою жену!
Божество ответило суховатым голосом, шедшим словно из глубины леса:
— Она умерла?
Резкое слово не нарушило разлитого в воздухе покоя.
Ричард, глотнув, сказал:
— Да.
Голос божества продолжал:
— Что ж, посмотрим. Не так уж много на свете невозможного. Если я пошлю за ней, она может прийти, — он поднял руку. — Идемте все, идемте на Расслабление.
Пойдемте, мистер Фанивэл.
Последние слова он произнес самым обычным голосом и снова стал Саймоном Клерком, человеком, с которым Ричард просто беседовал. Он повернулся, и все повернулись вместе с ним, пропуская его. Он вышел в прихожую, и Ричард обнаружил, что оказался окруженным со всех сторон и движется, слегка зажатый, вместе со всеми, но не сделал даже слабой попытки высвободиться. Слова Саймона звенели у него в ушах: «Может прийти… может прийти… Если я пошлю за ней, она может прийти». Кто? Мертвая? Может прийти? Что таилось за этим намеком — угроза или обещание? смерть или жизнь? Но она ведь приходила; он уже видел ее, видел недалеко отсюда! Внезапное воспоминание потрясло его, он даже остановился; в тот же миг что-то мягко коснулось его плеча — может, пальцы, может, усики насекомого, и он снова, чуть вздрогнув, двинулся вперед. Они миновали прихожую и свернули в узкий коридор, похожий на трещину в стене; все они прошли в нее, словно насекомые забрались в щель. Коридор заканчивался еще более узкой дверью, через нее и вовсе проходили по одному, и женщина-колдунья, которая шла рядом с ним, отступила в сторону, уступая ему дорогу. Это была леди Уоллингфорд, но теперь она дружелюбно улыбалась, пришлось и ему улыбнуться в ответ, перед тем как шагнуть внутрь. В дверном проеме что-то снова коснулось его щеки — то ли лесная паутина, то ли какая-то веточка. Неожиданно он оказался в старом деревянном зале, похожем на круглую нору; но здесь стояли стулья, значит, это все-таки комната. Чем-то она походила на древнюю церковь. Посередине стояло кресло с подлокотниками и высокой спинкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82