Вокруг мелькали смуглые лица, длинные бороды, головы в тюрбанах, а потом вдруг людские ряды кончились и перед ней открылся некий центр, свободное пространство значительной протяженности и высоты. Позади, справа и слева, располагались шеренги сидящих людей. Справа изобиловали уже знакомые Хлое накидки и тюрбаны, в руках многие держали свитки или шкатулки, а некоторые — листы пергамента. Преобладали лица семитского типа со следами долгой жизни и напряженной работы мысли, но Хлоя отметила и одно-два молодых, энергичных лица, а потом надолго задержалась на человеке, казавшемся старше всех остальных, но оставлявшем впечатление необыкновенно цельной натуры, с ясными глазами и удивительно спокойным, умиротворенным лицом. Слева, напротив, отделенная широким Проходом, располагалась группа людей, одетых совсем уж странно. Здесь попадались доспехи, царские венцы, халат китайского мандарина; внимание Хлои привлекло совершенно классическое греческое лицо, обрамленное короткой кудрявой бородой, словно скопированное со знаменитых скульптур Аполлона, Тезея, Геракла или Асклепия. Прочие лица представлялись Хлое странными и страшными одновременно, но за ними виднелись существа и вовсе нечеловеческой природы! Многие были куда выше ростом, и если некоторые еще сохраняли отдаленное человекоподобие, то другие явно никогда не были людьми. Одно их них, напоминавшее фонтан, множеством водных струй создавало иллюзию многих рук и ног, другое, многоголовое, сплетало вокруг собственного жуткого торса целый лес щупалец. Так мог бы выглядеть древний Кракен.
Над толпами летали стаи птиц. Невольно следя за их полетом, Хлоя подняла глаза и с изумлением поняла, что своды дворца тоже образованы птицами. Их были там мириады, с разноцветным оперением от пронзительно-яркого до траурно-мрачного, они сновали вверх-вниз и все же оставались на одном месте.
Впереди недвижно распростерлось чудовище, какой-то птичий царь из рода не то орлов, не то грифов, глаза его были прикрыты пленкой, а голову, чуть склоненную набок, украшал страшный клюв. Кажется, он что-то выискивал внизу. Хлоя тоже опустила глаза и вздрогнула: под летучим исполином волновалось море львиных голов. Пасти распахнуты в грозном реве, глотки отверсты и красны… Львы приседали, вставали на дыбы, исходили бессильной яростью. Зрелище было настолько изумительным, что на время Хлоя забыла обо всем остальном, в восторге и благоговении наблюдая царственных зверей. Ее не оставляло ощущение, что это не сон, и ее подозрение только усилилось, когда, покрывая звериный рык, в воздухе зародился музыкальный звук и поплыл над людскими множествами, а потом могучий голос запел: «Восславим Господа Вечного, Единого! Хвала и слава Господу Богу Израиля! Да будет Он благословен вовеки!» Звериные голоса, голоса людей, шум птичьих крыльев слились в единый ответный гул, и все смолкло. Прямо перед Хлоей в отдалении высился трон. Шесть львов стояли справа на ступенях и шесть львов стояли слева, а на троне, словно вырезанном из одного гигантского кристалла сапфира, восседал царь. Чело его венчала корона, а в ней сиял молочной белизной камень, в глубине которого, в золотых прожилках, жили и двигались угольно-черные буквы, слагающие имя Господа Миров. У подножия трона толпились знатоки Закона, послы из заморских стран, ужасные джины, ангелы падшие и божественные, и все ждали слова Сулеймана ибн Дауда, царя Иерусалимского.
Хлоя, широко раскрыв глаза, смотрела на мудреца всех времен, а он медленно поднял правую руку, дотоле лежавшую на колене, и все, кто был в огромной зале, склонились ниц. Царь простер руку вперед и раскрыл ладонь, но что лежало на ней, Хлоя не успела заметить. В глаза ей метну лея слепящий свет, все существо пронизала волна опустошительной боли, а затем пришло полное и окончательное удовлетворение, как будто в одну секунду пробудились, выплеснулись и осуществились все ее самые заветные желания, словно она обрела, наконец, совершенное восприятие, истинное стремление, и достигла конечной цели. Хлоя испытала столь мощное потрясение, что не смогла удержать крик; в тот же миг все исчезло, и она очнулась, стоя возле собственной кровати, вцепившись в спинку онемевшими пальцами и дрожа крупной дрожью.
В изнеможении Хлоя присела, почти упала на кровать.
Кровь шумела в ушах, и ей казалось, что она продолжает слышать львиный рык и мощный голос. Но постепенно до нее дошло, что голос совсем не тог.
— Мисс Барнет! Мисс Барнет! С вами все в порядке? — встревоженно звала из-за двери ее хозяйка.
— Да, да, мисс Уэбб, все нормально, спасибо, — едва проговорила Хлоя, — мне просто приснилось что-то. Извиняйте меня.
— Правда, нормально? — недоверчиво переспросила хозяйка. — Я уж думала, вас убивают там.
— Нет, нет, спасибо, не беспокойтесь, — с трудом отозвалась Хлоя, но потом все-таки встала, открыла дверь и успокоила как могла старую даму.
Добравшись опять до постели, совершенно опустошенная, она легла, вытянулась и провалилась в сон.
Сон оказался настолько продолжительным некрепким, что на следующее утро она прибыла в дом у Ланкастерских ворот на полчаса позже обычного и застала лорда Эргли в крайнем волнении.
— Нет, нет, ничего страшного! — поспешил успокоить ее судья. — Просто мне вдруг почудилось, что вы никогда не придете. Да и как не беспокоиться? Вы только поглядите, — и он протянул ей газету.
— «Странное происшествие в Бирмингеме, — прочитала Хлоя, — пропавший человек грабит лабораторию».
«Вчера, — торопливо скользила она глазами по строчкам, — считавшийся пропавшим без вести лаборант Илия Пондон был обнаружен в Бирмингеме при странных обстоятельствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87