Роману захотелось убить их обоих. Последние два дня он умирал от недосыпания, и вот теперь ему снова не дают спать. Он с тоской посмотрел на мучителей и встал с постели. В ярости сжал кулаки. Ему захотелось нагрубить Маше, но ее уже не было. Остался один Ваня.
Этого ребенка Роман ненавидел всей душой, как только можно ненавидеть восьмилетнего мальчика. Он был глубоко уверен, что Ваня сын сатаны, дьявола, черта или кого угодно, но не нормальных родителей. В этом Роман не сомневался. Хотя, когда он впервые увидел мальчика – это случилось в день заезда, и Ваня оказался первым мальчиком в списке его отряда, – то подумал, что наверно, именно с таких детей в старину рисовали ангелов на рождественских открытках. У него были огромные голубые глаза, светившиеся чистотой и невинностью, слегка пухленькие румяные щечки, и сам он был весь чистенький, гладенький и аккуратный.
Не верилось, что это детдомовский ребенок.
Этим летом в лагеря района распределялись дети-сироты из интернатов области. В лагерь «Буревестник», в котором работал Роман, тоже были отправлены десять таких детей. Кроме того, еще существовал отряд из детей, приехавших из Чернобыльской зоны, из Белоруссии или Украины, Роман точно не помнил, его это не интересовало. С тими детьми он не работал.
Ваня был из детдома. Его привезла какая-то неопрятная женщина, похожая на бывшую актрису, быстро и чуть не со скандалом заполнила нужные документы и укатила в город. Мальчик остался с Романом, Машей и Ларисой – вожатыми девятого отряда.
Взрослые смотрели на него с опаской и любопытством, не зная, чего от него ожидать. Детдомовскими детьми молодых педагогов пугают так же, как во время Второй мировой войны немецких солдат и офицеров пугали Восточным фронтом. Но мальчик оказался тихим и спокойным. Он доброжелательно стоял рядом с вожатыми и встречал вновь прибывших детей. Вожатые облегченно вздохнули и подумали, что с этим ребенком у них проблем не будет.
Они жестоко просчитались. Не то, чтобы Ваня действительно оказался отъявленным злодеем. Нет. По-своему он был добрым и нормальным мальчиком. Но за очень короткий срок он умудрился стать в отряде полным изгоем, которого возненавидели все дети. А ведь им никто не сообщал, что Ваня – детдомовец. Начальник лагеря это строго-настрого запретил. Но дети, словно сами разгадали своим особым детским чутьем, что Ваня непохож на них, что он среди них чужой. Они окрестили его между собой обидным прозвищем – назвали его «Синей шапочкой» за то, что он никогда не расставался с панамкой, которая была на самом деле вовсе и не синяя, а скорее серая, но мальчишек подобные мелочи не интересуют. Синяя – значит, синяя!
Роман же про себя называл его Волчонком.
Ваня не мог смириться со своим положением. Он оказался лишен всякого страха, которым наделены дети, когда оказываются рядом с теми, кто сильнее их.
Когда началась смена, Роман с удивлением увидел, как дети, оказавшись в коллективе, начали сложную и опасную борьбу за власть. Первые три дня ни на минуту не прекращались драки. Мальчишки выясняли, кто из них самый сильный. Как в звериной стае.
В эти дня складывалась мальчишеская иерархия. Через четыре дня порядок восстановился сам собой. Роли были распределены, и поменять что-либо было уже ни в чьих силах. Только если вдруг появится новый претендент на самые высокие посты в армии восьми и девятилетних сорванцов…
Все прекрасно вписались в эту схему. Каждый получил то, что заслуживал. Кого-то наверх привели сила и ловкость, умение драться, кого-то острота ума и языка, а кого-то просто веселый и общительный характер.
Лишь один ребенок остался в стороне этих перемещений.
Это был Ваня Никаншин.
Дети не признали за ним ни одну из ролей. Ни мальчики, ни девочки.
Роман долго не мог понять, почему это произошло. Мальчик прекрасно дрался, и ни кому не давал себя в обиду. Но его обижали.
Дети очень жестоки. Если никто из них не может справиться с тем, кто не нравится всем, то на него нападают всем гуртом. Именно таким образом Ваню Никаншина стали травить сразу же в первые дни смены, а затем он стал всеобщим врагом. Врагом, с которым борются без пощады.
Параллельно он так же быстро сумел настроить против себя и вожатых. Всех троих. Роман опять даже не успел понять, как и когда это произошло. Воспитатель всегда подсознательно строит для себя свою собственную иерархию детского коллектива. Конечно, у него свои критерии, в основном, они касаются непосредственных отношений между воспитателем и воспитуемым. Роман быстро выделил для себя любимчиков, которые всегда бывают у педагогов (что бы об этом ни говорила педагогическая наука, но жизнь все равно распоряжается по-своему), с которыми ему было легко и приятно работать. Естественно, что в их число Ваня Никаншин не попал. Он был единственным, кого из детей Роман недолюбливал. Вожатый даже сам не мог сказать, почему именно. Наоборот, в первые дни, наблюдая, как дети травят и преследуют сироту, он встал на его сторону и стал следить за тем, чтобы это не переходило рамок дозволенного. Мальчик даже нравился ему своим независимым и упрямым характером, стремлением, во что бы то не стало утвердить среди ровесников свой авторитет. Но у него не получалось. Роман видел это и даже сочувствовал Ване, и в то же время прекрасно понимал, что сделать это тому не удастся. Он не обладал гибкостью характера в отношениях с детьми. Совершенно не мог хитрить или каким другим образом скрывать свои недостатки. Он не был жадным и злым ребенком, но везде и во всем хотел быть первым, и это у него не получалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9