— Я думал, ты был мужчиной.
— Почему же ты не уходишь? — сказала Мери в большей степени требовательно, чем вопрошающе.
Джон не обратил на нее внимания.
— Если в тебе нет мужества прямо сказать ей об этом, это сделаю я. И не пойми неправильно, я сделаю это не для тебя. Я сделаю это для Энни. Она это больше заслужила.
— И она лучше? — спросил Мартин.
— Да...
Глаза Мартина сузились.
— Ты всегда испытывал страсть к Энни, разве нет?
— У тебя больное воображение.
Мартин усмехнулся.
— Теперь путь для тебя открыт, но я не думаю, что Энни ответит тебе взаимностью.
— Почему бы тебе не заткнуться? Ты же сам не понимаешь, что говоришь.
— Твои глаза всегда пожирали ее.
— Заткнись, черт возьми! — закричал Джон. — Это все твои бредовые выдумки. Я признаю, мне всегда нравилась Энни, но то, что происходило в моей душе, останется там. У меня есть определенные моральные устои, которые больше, чем я могу тебе сказать.
— Где же они были, когда дело касалось Валерии?
— Не втягивай в это Валерию.
— Тогда не говори мне о морали.
Они смотрели друг на друга, не желая уступить.
— Почему бы тебе не уйти, красавец? — Мери улыбнулась Джону, словно вылила желчь.
Он опять посмотрел на Мартина.
— Почему ты, по крайней мере, не скажешь ей об этом в лицо?
— А почему не ты? — спокойно ответил Мартин.
— Я сделаю это.
И Джон вылетел из аудитории, не говоря больше ни слова.
Глава 17
Дождь моросил водяной пылью, липнувшей на лицо, словно холодная пиявка.
Фолкнер мучительно поднял голову и посмотрел наполненными кровью глазами на растущую луну. Он смотрел на дом, но он был скрыт, спрятан где-то в глубинах памяти вместе с воспоминаниями о смерти, увечьях и еще чем-то. Но это сейчас не имело значения. Сейчас имела значение пища. Было два пути удовлетворить эту потребность. Первый — найти еду (нереально в данный момент), второй — найти выпивку.
Фолкнер огляделся вокруг в поисках жидкости. Он увидел красное. Красные стены, красный пол, несколько смятых красных бумажек и картонных коробок, и, да, там, за красным мусорным ведром, была грязная бутылка с тремя дюймами сокровища.
Эта было в луже липкого красного дерьма. Отбросив одеяло из «Ивнинг телеграм», он попытался встать на ноги. Четыре минуты спустя он стоял на ногах и был готов начать двигаться.
Десять минут спустя Фолкнер подошел к бутылке и луже вокруг нее. Некоторое время поборовшись с пробкой, он понял, что ее просто нет. Он опрокинул бутылку себе в рот и... Это было шерри. Не самое лучшее, конечно, но шерри и не меньше. Для Фолкнера это был эликсир жизни. Напиток разливался у него внутри щекочущим теплом, и Фолкнер воскресал.
Почему же все красное? Конечно, это была кровь. Но кровь скоро остановится, потому что это сон. Сны всегда кончаются, когда кровь останавливается, и Фолкнеру нравилось это.
Когда он открыл глаза, он обнаружил, что смотрит в небо. Гром грохотал в его голове, и все плыло перед воспаленными глазами. В животе у него бурлило, когда он пытался сосредоточиться.
Кейт Фолкнер понял, что пережил худшее испытание в своей жизни. За многие годы у него были неприятности, но это были лишь детские забавы. Стараясь сесть, он обнаружил, что его правая рука не может выдержать его веса, немыслимо изгибаясь назад, когда он на нее опирался. Он не понимал, что же случилось.
Он почувствовал сквозняк и понял, что Шарлотта опять оставила окно открытым, черт бы ее побрал. Шарлотта... При мысли о ней в голове вспыхнул образ.
Красный туман, кровавая бойня.
Ее тело, распластанное на кровати, словно сломанная кукла. Кровь растеклась повсюду. Над ней вырисовывалась худая волосатая фигура, вырывавшая ее внутренности, извивающиеся и скручивающиеся, словно копченые колбаски. Куски разодранных тканей висели на челюстях зверя, когда он зло уставился на него.
Теперь он вспомнил. Он вскрикнул коротким истошным воплем и внезапно понял, что должен был умереть. Ведь эта тварь убивала и его, разве...
Широко раскрыв глаза, он, несмотря на шум в голове, осмотрелся.
Он был на поляне, и не один. Он узнал одного из друзей Рича — Шена, нового его приятеля. Он разговаривал с высоким мальчиком, тот подпрыгивал, ухмыляясь и размахивая руками, когда меньший говорил. Фолкнер видел его раньше, очевидно, недоразвитый идиот.
Они спасли его?
Он усмехнулся абсурдности этой мысли. Как могли двое мальчишек противостоять ужасу, ворвавшемуся в его дом? Даже когда он вспоминал события предыдущей ночи, перед ним вставали леденящие душу картины. Он чувствовал, что глаза его горят, но сдерживал слезы.
Инстинктивно он сжал кулаки, но увидел, что его правая рука безжизненно лежит на камнях, холодная и неподвижная. Он тупо уставился на онемевшую руку и скорее почувствовал, чем услышал приближающиеся шаги.
Посмотрев туманным взглядом, он увидел Шена и другого мальчика, стоящих перед ним. Высокий мальчик, идиот, улыбался и по-детски хихикал, и Фолкнер мог видеть каплю, висевшую у него под носом.
— Тебе лучше, Кейт? — спросил Шен, уперев руки в бедра.
Фолкнер почувствовал возмущение от его высокомерия. Назвать взрослого по имени было неслыханно в его доме. Он вбивал это в Рича ремнем. Его левая рука сжалась в кулак.
— Я не пытался бы на твоем месте, Кейт, — сказал Шен холодно.
— Я исполосую тебя, наглый щенок, — он двинулся вперед, поднимая руку.
Шен поднял палец, словно наставляя непослушного ребенка.
— Ты чего-то добиваешься, — сказал он, показывая в сторону и чуть вперед. — Но тебе вряд ли понравится то, что случится.
Фолкнер проследил за жестом Шена. Это было там. Та тварь, что напала на него в доме, сидела на нижней ветви ближайшего дерева и смотрела на него с затаенной злобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59