Арктический холод сковал ее, когда существо овладело ею. Его холодный конец врывался в тепло ее тела. Против воли она почувствовала, что начинает реагировать, и даже когда она пыталась освободиться, то чувствовала, что ее тело начинает предательски колебаться в такт движениям ее противника. Перед глазами вспыхнули ослепительные белые огни, и когда толчки прекратились, она почувствовала холод излившегося в нее семени. Она открыла глаза и увидела отвратительное лицо, маячащее перед ней. Она с ненавистью взглянула в его глаза.
— Зачем? — простонала она.
— Увидишь, — прошептала тварь глухим голосом, леденящим, как осенний ветер. — Все хорошо. И назови мне его Энди.
— Энди или Энни? — спросила она, неуверенная в его словах. Она смотрела, как он исчезает, постепенно расплываясь в воздухе, стекая как вода. Он растворился.
Она, казалось, погружается в вихрь густого тумана, падая вниз, все ниже и ниже, и когда она была уже там, свернувшись в своей постели, сквозь темноту прорвался голос Мартина. Она продолжала лежать, свернувшись, закрыв глаза и притворяясь спящей, пока к ней не вернулось самообладание. Холод в ее теле постепенно превращался в легкое оцепенение и затем исчез вместе с воспоминаниями о кошмаре перед пробуждением.
«Все в порядке, — думала она, — я цела и невредима в своей постели».
— Здесь кое-что, что ты должна увидеть.
— Угу, — сонно пробормотала она в ответ.
— Нет, действительно пора вставать. У нас сегодня чертовски прекрасное утро, нельзя спать в такое время. Давай поднимайся с кровати и получи хорошую дозу солнечного света.
— Марта, я устала.
— Устала, моя глупышка! — сказал он, устремляясь к кровати. — Поднимайся наконец! Кроме того, приготовь завтрак и накорми изголодавшуюся семью. — Он несколько раз энергично встряхнул матрац и вновь подбежал к окну. — Жизнь становится лучше для нас, Энни. — Он выглянул в окно и смотрел, как улицы наполняются людьми и суетой. До последнего времени улицы были пустынны, словно в городе призраков. Город пробуждался от длительной спячки. — Мне кажется, что сегодня день, когда у нас будут новости и мы сможем начать жить со свежими силами.
Энни выскользнула из постели и облачилась в домашний халат и доживающие свой век, потерявшие рант комнатные туфли.
Марти говорил так и в другие дни, но в душе слабо верил в это. Но в это утро он искренне ощущал радостное великое чувство, щекотавшее его изнутри. Да, он мог это чувствовать, он знал, что наконец получит новости, которых так ждали и он и его семья. Это должна была быть новость о том, что он снова сможет работать. Он со своей всемогущей степенью магистра психологии не мог устроиться даже посудомоем, не говоря уже о месте профессора в университете Онтарио. Он прошел путь через множество складов, работу на фабриках, но все это было временно. Он страшился там получить постоянную однообразную работу и быть вынужденным заниматься ею. Такого рода работы разъедают и истощают думающий мозг, и скоро он застывает, становясь бездумной машиной.
Если его внутреннее чувство не обманывало, то скоро он сможет отбросить эту жизнь, по крайней мере, на время. Марти ждал ответа на его заявку на место профессора в Мемориальном университете на Ньюфаундленде. Прошло три недели с тех пор, как он послал запрос через своего давнего друга Джона Госса. Он сам читал там лекции и сказал Мартину, что не стоит беспокоиться, так как он имел там кое-какое влияние.
Прошли три долгие недели, он уже начал тревожиться. Марти надеялся, что Джон позвонит ему сегодня.
— Два яйца или три? — из кухни послышался голос, более бодрый и веселый, чем раньше. Может быть, погода влияет на настроение людей? Он не был убежден в этом. Марти знал, что если в нем возникало немного радости, то это отражалось и на Энни.
«Разум возвращается к человечеству», — пробормотал он, хотя рядом не было никого, кто мог бы его услышать.
— Давай четыре, — весело закричал он. Он хотел, чтобы это утро было счастливым, им совершенно не нужны были ссоры и споры по пустякам.
— Я чувствую себя сегодня как поросенок.
— Хрю-хрю, маленькая свинка. Разбуди своих детишек.
— Хрю-хрю, — напевал он, достаточно громко, чтобы Энни могла слышать.
Он постучал острыми костяшками пальцев в одну из деревянных дверей в холле.
— Поднимайся и свети.
Совершив короткий прыжок через холл к другой двери и пару раз постучав, он открыл ее. Сложив руку рупором, Марти запел во всю силу своих легких.
— Мартин! — он услышал голос из кухни. — Перестань! Вокруг нас люди, с которыми тоже надо считаться. Если наверху начнут стучать, с потолка будет падать штукатурка.
— Уверен в этом. Но они наверняка уехали на уик-энд, как и всегда.
Действительно, из тех, с кем надо считаться, остались только люди в одном из магазинчиков внизу. Но будь он проклят, если он даст им покой. Они определенно не выказывали своей предупредительности к нему, открываясь около шести каждое утро и начиная хлопать чем попало. Он не мог понять, зачем они должны открываться так рано каждое утро. Только два-три местных жителя заглядывали к ним часов в девять за дозой кофеина «разбуди меня» и утренней газетой. Несомненно, столь малое число посетителей не давало оснований открываться в такую рань.
Он снова запел, пытаясь превзойти самого себя. «Мы должны считаться с другими, да? Так вот же!» Его голос сорвался после очередной трели.
— Папа!
— Что?
— Что ты делаешь? — сонно спросил мальчик. — Сегодня же суббота!
— Меня это не волнует. — Он схватил конец одеяла и, как фокусник, сдергивающий салфетку со стола, легко стянул его с кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59