По какой-то необъяснимой причине рыба исчезла из гавани.— Ни черта не понимаю, — пробормотал шкипер Том Левине, когда они выбрали последний невод. — В бухте хоть шаром покати, ни дать ни взять — хищник к нам пожаловал. Но в этих водах с семьдесят шестого не бывало акул. Ежели это акула, нам крышка. При таком ветре нечего и мечтать о пассажирах.— Дак он ненадолго. — Старик в непромокаемом костюме, стоящий у другого борта, скривился. — Небось, как в ноябре.— Давай прямо к берегу, — крикнул Левине третьему члену команды — рулевому. — Ни разу еще не катал по гавани отдыхающих. Да в вряд ли при такой погоде найдутся охотники…Оживший двигатель завыл, затарахтел, затряс смэк. А за кормой стелился длинный ковер пены. В тумане, лениво крича, появлялись и исчезали чайки. Одна из них кинулась в воду и вынырнула без рыбешки в клюве. Никому не везло в это утро.Смэк шел на трех узлах — большей скорости он развить не мог. Экипаж остро чувствовал тишину, нарушаемую только гулом мотора. Вы бы тоже ее ощутили — она была почти осязаемой. Даже ветер унялся, капли дождя падали вертикально, от волны осталась только рябь. И отлив, казалось, готов был замереть в любую секунду.“Жуть-то какая, — подумал Левине. — Как будто все кругом — мертвое. Так и будем плыть веки вечные по пустому морю. В никуда”.Занавес тишины поднялся так же внезапно, как и опустился. Далекий жалобный зов вырос в пронзительный стон. Морские птицы скрылись с глаз, судно прибавило ходу, словно услышав их клич. Смутные силуэты чаек с распахнутыми крыльями пикировали к воде, взмывали и улетали, чтобы где-то собраться в стаю.На воде, то появляясь, то исчезая, покачивался маленький предмет.— Это что еще за хреновина? — Левине напряг зрение.— Жратва какая-то, — отозвался старик. — Вон как чайки над ней бесятся.— Не похоже. Ладно, сейчас увидим.Волна от “Катроны” откинула предмет прочь, другая, встречная, подтолкнула к судну. Рыбаки пригляделись: вроде бы детская игрушка, хотя наверняка этого сказать нельзя. Стая вернулась, описав в небе круг, одна из птиц бросилась вниз и свирепо ударила клювом о твердое. Тотчас с протяжным криком, в котором безошибочно угадывался страх, она взлетела и скрылась в тумане.Беда пришла так внезапно, что экипаж смэка не успел ее осознать. Огромная тень, острый нос, появившиеся прямо перед ними, серая краска, делающая корабль невидимым на фоне тумана и воды. Стальной таран.Оглушительный треск. Беспощадная расправа большого корабли над маленьким. Летящие в воду щепки и окровавленные, изувеченные тела. Кто-то еще жив и пытается удержаться на плаву, но водоворот, оставленный утонувшим смэком, затягивает его под воду.Поединок длился несколько секунд. Победитель, серый сторожевик, неуклюже описал круг, словно утка с подрезанными крыльями. Сквозь пробоины в его бортах хлестала вода. На палубе два моряка торопливо отвязывали спасательный плотик.Чудовище встало на дыбы в предсмертных судорогах, воздух с клекотом вырывался из раны. Медленно, ярд за ярдом, катер уходил под воду. Побледневшие моряки гребли что было сил, спеша удалиться на безопасное расстояние от корабля, способного увлечь их за собой на дно. Они заметили окровавленную руку, поднятую над водой в жесте отчаяния. Рука исчезла, прежде чем они успели разглядеть ее.Потрясенные моряки молча посмотрели друг на друга. “SOS” ушел в эфир, и теперь им оставалось только сушить весла в ожидании помощи и глядеть на плавающие в тумане обломки, до которых отливу, кажется, нет никакого дела. Только один кусок дерева быстро плыл по течению, словно где-то вдалеке его ждало неотложное дело.Маленькая самодельная кукла повернулась и посмотрела назад. Ее лицо хранило бесстрастное выражение, только в глазах — двух круглых бугорках — угадывалось недоброе веселье.Где-то вдали раздался выстрел, и гулкое эхо отразилось от прибрежных скал. 9. Четверг. Вторая половина дня Дождь, казалось, выбился из сил — от него осталась жалкая морось. По-прежнему с моря наползал туман, и небо было затянуто тучами, но они висели ниже, чем прежде. Невеселая картина, но повод для оптимизма все же есть: не надо до конца недели сидеть под крышей.Мокрые пляжи были усеяны отдыхающими, самые закаленные из них разделись до купальных костюмов; большинство прикрывалось непромокаемыми накидками. Ноги, обутые в высокие резиновые сапоги, пинали пластиковые мячи; дети увлеченно, как из чистого рассыпчатого песка, лепили из грязи замки. Все пытались дать выход энергии, накопившейся за эти дни.Ровена молча шагала перед Роем и Лиз, всем своим видом демонстрируя неприязнь к ним. Даже презрение.— Опять на нее нашло, — проворчала Лиз.— Да, очевидно. — Рой вздохнул, подумав: “И не притворяйся, будто не знаешь, почему. Из-за куклы, о которой ты «позаботилась"“.— Ничего, отвлечется. Не в первый раз. Надо дождаться возвращения спасателей.— Это извращение. Все равно что бежать к месту автокатастрофы, чтобы полюбоваться на кровь. — Рой не сумел сдержать усмешку.— Сам ты извращенец, выдумываешь всякие ужасы. Я уверена, больше мы об этом столкновении ничего не услышим. Разве что завтра прочтем две-три строчки в утренней газете.— Все репортеры в городе, пишут об убийствах на ярмарке, — заметил Рой. — Убийцу прозвали Ярмарочным Призраком — утром я прочел об этом на Променаде, на газетном стенде. Так вот, я не желаю читать ни о каких мертвецах. Хочу только одного: дождаться субботы и — домой, в старую добрую лямку. Смотри, Ровена слишком далеко ушла вперед.Рой прибавил шагу, неосознанно радуясь поводу оставить Лиз позади. Дочь, сняв сандалии и носки, шла по воде, отскакивая на берег от больших волн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71