Не обижайся. В наше время крайне редко можно встретить людей, способных поговорить не только о погоде, сексе и политике. Иногда мне даже начинает казаться, что таких людей вообще больше нет.— Очень рад, что разубедил тебя в этом. Скажи, а что для тебя самое прекрасное в жизни? У тебя ведь наверняка есть свой ответ на этот вопрос.— Конечно. Для меня самое прекрасное в жизни — это жизнь.— Хорошо сказано. Главное, верно.— Ты не представляешь себе насколько. Тебе никогда не хотелось жить вечно?Сергей усмехнулся. Вот так вопрос!— Никогда об этом не думал. Это очень сложный вопрос.— Вот так так! — На лице Лизы отразилось любопытство.— Ну, знаешь… — смутился Сергей. — Бессмертие, оно разное бывает.— Возьмем классическое бессмертие.— А что, и такое бывает? — весело спросил Сергей. Он был рад, что Лиза разговорилась и отвлеклась от своих мыслей.— Я имею в виду то, при котором ты навсегда останешься таким же молодым, как, например, сейчас.— Да это, в общем, не важно. Когда заранее известно, что умрешь, к смерти как-то легче относишься. А когда ты знаешь, что если не подставишься под пулю, не попадешь под машину, не отравишься грибами, то будешь жить вечно… Представь, что будет с таким человеком? Он превратится в какого-то паука, в подвальную крысу, в зверя, который будет бояться любого движения, любого действия. Я, знаешь, предпочитаю как у Горького. Лучше меньше, да лучше.Лиза молча слушала. Она смотрела на Сергея каким-то странным взглядом, в котором перемешались уважение, зависть и непонятного происхождения жалость.— А если это бессмертие — абсолютное? — спросила она.— То есть?!— То есть совсем абсолютное. — Ее голос приобрел какую-то тональность, от чего Сергей наклонился к ней ближе и стал слушать еще внимательнее. — Когда ты не можешь отравиться, даже съев столовую ложку цианистого калия. Когда ты можешь спрыгнуть без вреда с десятого этажа. Когда ты можешь пережить автоматную очередь.— Ну, это совсем меняет дело, — сдавленно произнес он. — А к чему ты все это спрашиваешь?— Что бы ты тогда стал делать с отпущенной тебе вечностью?Сергей, не задумываясь, ответил:— Первым делом объехал бы весь свет, посмотрел другие страны. Потом изучил бы все языки и прочитал всю мировую литературу. Потом взялся бы за театр, живопись, музыку. Потом за науку…— А потом?— А потом? — Сергей улыбнулся. — А потом — все. Понимаешь? ВСЕ. Я стал бы богом.Лиза вздохнула:— Просто все у тебя. А как же люди, которые становятся дорогими тебе, живут с тобой рядом? А ты не можешь позволить себе даже пробыть с ними больше десяти лет. А любовь, которая для тебя более чем конечна, — всего лишь точка на прямой?Сергей задумался:— Ты права, но лишь отчасти. Это неизбежно в любом случае. Пусть не через десять, через двадцать, через пятьдесят лет, но мы все равно уходим из жизни друг друга. А любовь… Но разве в смертной жизни не происходит то же самое? Это печально, конечно. Но это — светлая печаль. Она придает смысл бессмертию. Она придает ему, если угодно, вкус. Эта печаль — выкуп за вечную жизнь. Так должно быть, по-моему. Нужно научиться ценить и это. «Коль души влюблены, им нет пространств; земные перемены что значат им? Они, как ветр, вольны…»Лиза вдруг взяла его за руку и тихо прошептала:— Спасибо…Сергей вздрогнул. Он не понял сути этого жеста. Но он почувствовал настоящую благодарность. И посмотрел Лизе в глаза. В них по-прежнему не выражалось ничего.— Понимаешь, этот вопрос очень важен для меня, — сказала она уже обычным голосом.— Почему? Уж не собралась ли ты стать бессмертной?— Я? — Лиза тихонько рассмеялась. — Я — нет.Она соскочила с табурета.— Поехали к тебе.— Как?.. — удивленно пробормотал Сергей. — Вот так, сразу?— А чего тянуть-то, изумительный ты мой?А действительно, подумал Сергей. Чего тянуть? Он встал с табурета, и Лиза взяла его под руку.Сергей отпер дверь и пропустил Лизу вперед. Она вошла в темноту, и он закрыл за ними. В темноте они стояли с минуту — ему отчего-то не хотелось включать свет. Но долго так продолжаться не могло. Он привычным движением нащупал на стене выключатель. Вспыхнул свет, осветив большую гостиную — в его квартире не было прихожей.— А у тебя очень мило. — Лиза огляделась.— Можешь не разуваться, — сказал Сергей, хотя ему очень хотелось увидеть без обуви ее стройные ножки. И Лиза, словно уловив его желание, наклонилась и скинула туфельки. У нее оказались маленькие, очень правильной формы ступни. И Сергея это вовсе не удивило.— Кофе хочешь?— Ага. — Лиза упала в большое плюшевое кресло и бесцеремонно положила ножки на низкий журнальный столик. Сергей подумал, что фигурка у нее, конечно, идеальная, но какая-то… детская, что ли. Нет, грудь, бедра — все было более чем. Может быть, контраст со взрослым лицом?Когда Сергей вернулся, Лиза уже перебралась на диванчик, а ножки поджала под себя. Он поставил поднос с дымящимися чашками на столик и присел рядом. Он очень сильно волновался, хотя в то, что между ними что-то произойдет этой ночью, не верил.— Сколько там времени? — спросила Лиза. Сергей поглядел на наручные часы;— Да уж за полночь. Ты торопишься? Тебя отвезти?— Вот еще! — отозвалась она и быстрым движением обняла его, ища своими губами его губы. Сергей машинально закрыл глаза и ответил на поцелуй. Это длилось больше минуты: Лиза изумительно целовалась, и он чувствовал, что поцелуй может длиться бесконечно. Он открыл глаза, чтобы на секунду взглянуть на ее лицо, и встретился с ее взглядом. Лиза не закрывала глаза, целуясь. Ну и что, подумал он, за-г вороженный мерцанием серых хрусталиков. И в следующее мгновение почувствовал, что у него кружится голова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85