На следующий день пришла Дилайс. Отец Льюина рассказал ей о визите ветеринара и о черве, частично умолчав о том, что случилось с Льюином. Льюин сиял от удовольствия и чувства сопричастности, а когда Дилайс хотела выразить ему свои понимание и сочувствие, он вывернулся и сказал, что ему надо идти помогать отцу ставить забор.
— Льюин, с тобой все в порядке? — спросила она, удержав его на расстоянии вытянутой руки.
— Конечно, — сказал он, стараясь избежать ее пытливого взгляда. Но она видела, что он плакал. Она улыбнулась и похлопала его по спине:
— Ну-ну, красавчик.
* * *
Льюин сел на холодную каменную плиту под окном и уставился в непроницаемую тьму. Непохоже на меня, подумал он, рассиживать вот так просто. Праздные мечтания. Наверху раздался какой-то стук. Он вздрогнул. Его мощное тело застыло в испуге. Потом он подумал: «Черт, окно распахнулось».
Он решительно встал и пошел вверх по лестнице. На полпути лестница поворачивала на девяносто градусов. Глубокая, бархатная мгла лестничной площадки наводила на него ужас. Льюин, давно привыкший к одиночеству, темноте и тишине, обнаружил, что даже сейчас все-таки может испугаться темноты. От этой мысли он тихо засмеялся, однако все было именно так. В армии его на три месяца посылали в Северную Ирландию, и однажды он попал в перестрелку на границе; он не потерял головы и смог выбраться из заварушки целым и невредимым, и никто в его отряде не был ранен. Он получил благодарность: для девятнадцатилетнего это большое достижение. А потом, через две недели, он участвовал в обезвреживании машины с бомбой возле паба в Ньюри. Он стоял в оцеплении на расстоянии, которое теоретически считалось безопасным, и ждал приезда экспертов. Семь минут, и каждая секунда могла стать для него последней. Он выдержал. Командир пожал ему руку и похвалил за храбрость. Настоящий отважный солдат. Сейчас он стоял у лестницы, которая вела в пустой дом, и от одной мысли, что нужно войти внутрь, его мочевой пузырь ослаб.
— И я не додумался включить свет, — сказал он и усмехнулся, услышав ужас в своем голосе.
Свет работал только в кухне, в буфетной и на чердаке. На первом этаже его вообще не было. Подул ветер, распахнутое окно заскрипело и застучало. Он вдохнул струившийся с лестницы холодный воздух. Облизал губы, вытер руки о штаны, поставил ногу на ступеньку. Мрак лестничного пролета двинулся ему навстречу. Он отступил.
Сражаясь с неумолимым, иррациональным, обезволивающим страхом, он невольно схватился рукой за пенис. А потом стал подниматься, быстро и тяжело ступая по деревянным ступеням. После поворота он увидел дверь, которой заканчивалась лестница. Он топал ногами, как дурак улыбался, нервно оглядывался, вцепившись рукой в член. Еще несколько шагов — и он на верхней площадке. Сердце колотилось так, как будто он только что рванул штангу в сто двадцать фунтов. Он прижался спиной к стене, и кошмар, кравшийся следом, оставил его, вытек, как дождевая вода из бочки. Коридор тянулся в обе стороны, но окно хлопало справа. Льюин сразу же понял, в какой комнате. Конечно, там. Он стоял в темном коридоре, холодный воздух дул по ногам. Он почувствовал, как по мошонке побежали мурашки. Ему вдруг захотелось помочиться, немедленно.
они-думают-я-свихнулся-я-не-свихнулся-господи-боже-мой
Он потряс головой, чтобы выкинуть эти слова из сознания. Сам того не сознавая, он принял охотничью стойку: согнул колени, подтянул зад, вытянул голову вперед и сжал руки в кулаки. Его могучее тело услышало наставления, заложенные миллионы лет назад, и приняло форму, очень полезную в лесах и джунглях лицом к лицу с врагом. Мелкие мускулы откликались на незаметные команды: на груди, руках и шее волосы вставали дыбом, чтобы он выглядел больше, свирепее. Он с удивлением заметил эрекцию. И сформулировал это так: «Страх — что желание»; они действительно очень похожи. Только от страха цепенеешь, замираешь, видимо, для того, чтобы уменьшить производимый тобою в лесах и джунглях шум, когда прячешься от тигра и медведя. Или демона. Демоны опасны только для людей. Подумав об этом, он улыбнулся, блеснув зубами. Только люди боятся мертвых; животные их просто едят. Лучше пойти и закрыть это окно, подумал он. Льюин сознательным усилием расслабил мускулы, один за другим. Этой технике его научила Дилайс.
Он повернул направо, пошел по коридору, прошел мимо двух дверей, свернул налево и оказался перед нужной дверью. К ней вели две низкие ступеньки. В отличие от остальных она была сделана из крепкой дубовой доски в три дюйма толщиной. Запиралась на два засова, сверху и снизу, и нарезной замок. Большая железная ручка. Косяк был тоже дубовый, и все вместе производило впечатление огромной мощи. Пока Льюин стоял в коридоре, окно еще раз захлопнулось и со скрипом отворилось. Он сделал два шага вверх по ступенькам, вытащил верхний засов, потом нижний, повернул торчавший в замке ключ (на ощупь холодный, как бензин), взялся за ручку обеими руками и потянул.
Сначала ничто не шевельнулось, потом резкий порыв сырого ветра с воем толкнул дверь изнутри. Чуть споткнувшись, Льюин сделал шаг назад. Дверь бесшумно распахнулась. Бац! Окно хлопнуло еще раз.
я-постараюсь-чтобы-он-меня-не-поймал
Он вошел в комнату — и в ушах застучало. Три шага — и он у окна, которое опять распахнулось. Схватившись за ручку, он захлопнул его и закрыл на задвижку. Льюин выглянул на улицу и увидел фары автомобиля, а после и сам автомобиль, который повернул в сторону дома. Льюин попытался сквозь мрак заглянуть внутрь автомобиля и на мгновение встретился с глазами женщины. Она казалась перепуганной, как будто бы ехала в пустом поезде-призраке, потерявшем управление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85