Или существование чего даже не признавала. Она сидела на скамье рядом с мужем, близко, но все же не касаясь его; в одной руке она держала молитвенник в зеленом переплете, читая монотонным голосом витиеватые обращения к Богу, которые казались странно обособленными и от нее, и от ее окружения.
К каждому автобусу были прикреплены по два солдата – по одному на каждый конец. С технической точки зрения, все пассажиры являлись транзитными, и за ними было необходимо наблюдать до окончательного прохождения иммиграционных формальностей. Солдаты, казалось, скучали. Они не обращали внимания на пассажиров, те, в свою очередь, тоже их не замечали. Солдаты сидели, держа на коленях французские карабины F-11. Эти карабины заряжались малокалиберными патронами бокового боя, но в тесном салоне тап-тапа они заставляли помнить о своем присутствии.
Tan-man был неудобным, однако он довольно уверенно продвигался вперед по дороге на север. По какой-то причине новое шоссе, ведущее прямо в Леоган, было закрыто, и им пришлось ехать старым маршрутом по речной долине через Труэн и Каррефур Фоше.
Тьма не была полной. После грозы небом завладела большая луна с позолоченным краем. Дорога раскисла, колеса месили жидкую грязь, постоянно проваливаясь в ямы, заполненные водой. Им не встретился никакой другой транспорт, никто не шагал, не ехал ни в том, ни в другом направлении. Ощущение было такое, словно они добрались до края мира и свалились в пустоту дождевой воды и лунного света. Tan-man, подпрыгивая на ухабах, с ревом и скрежетом тащился на первой и второй передачах; его дряхлая подвеска на такой дороге совсем не защищала пассажиров от толчков и ударов. Иногда, когда man-man выбирался на участок поровнее и рев мотора становился менее натужным, с открытых полей доносилось пение лягушек и стрекот сверчков.
Маленькие деревушки, спотыкаясь, брели мимо – стайки соломенных куропаток, жмущихся с опасностью для жизни к обеим сторонам дороги. Двери и окна были плотно закрыты. Никто не вышел, чтобы посмотреть на проезжавший автобус. На Гаити ночью из дома выходили только sans poel - члены тайных обществ Баизанго – и полиция.
Они двигались вдоль русла реки до Труэна, раз за разом переезжая вброд ее набухшие от дождя воды, медленно продвигаясь вперед на низкой передаче. В Труэне водитель повернул у церкви налево и начал маленький спуск к северному побережью. Позади них громыхал второй man-man с остальными пассажирами. Местоположение их багажа было окутано непроницаемой тайной. Большинство пассажиров внутренне уже смирились с тем, что он утерян безвозвратно.
Узкая дорога судорожно поворачивала и петляла, словно тусклые лучи фар в каждый момент заново вырезали ее из темноты. Один раз из ниоткуда возникло кладбище – низкие выбеленные известью надгробия за мятой изгородью рицинника. Ни в одном из окон тап-тапа стекол не было, и прохладный бриз проносился по автобусу, поначалу освежая, потом леденя. Из темноты к ним внутрь проникал ночной аромат цветов, ироничный и тяжелый.
В Каррефур Фоше они свернули направо на главную дорогу полуострова. Время шло к полуночи. Где-то между Фуше и Дюфором они потеряли второй man-man. Рубен помнил, что видел свет его фар, когда они выезжали на автостраду. Пять минут спустя его уже не было. Даже на длинных прямых отрезках дороги он не появлялся. Рубен сообщил об этом Анжелине, которая, в свою очередь, обратилась к одному из солдат. Тот приказал ей заткнуться и сесть на место.
Дуг Хупер понемногу приходил в сознание. На мгновение его глаза, заморгав, открылись, и Рубену показалось, что он увидел в них проблеск холодного гнева. Тут накатила боль, и Хупер невольно зажмурился. Tan-man сильно качнуло, ударив его о борт. У него вырвался стон, бессловесный, горький. Его жена забормотала быстрее, призывая на помощь своего неторопливого Бога. Старая гаитянка порылась в своей сумке и достала оттуда маленькую синюю бутылочку с пробкой. Держа одной рукой голову Хупера, она ухитрилась откупорить бутылку, открыть ему рот и капнуть туда несколько капель мутной коричневой жидкости. Хупер поперхнулся раз, потом затих.
Анжелина спросила женщину, что она дала американцу. Та лишь пожала плечами и убрала бутылочку в сумку. Есть лекарства, о которых не говорят с посторонними. Но что бы это ни было, действие его было мгновенным. Через несколько секунд Хупер опять погрузился в забытье.
Они проехали Леоган. Здесь дорога стала получше – почти целиком асфальтовая. Придорожный знак гласил: «Порт-о-Пренс 30 км». Скоро они будут в столице. Никто не сказал им, куда их везут: в город или в аэропорт. Вероятно, последнее. Сегодня вряд ли кому-то удастся выспаться.
Tan-man только что переехал первый из двух мостов через реку Моманс, когда водитель заметил, что дорога впереди блокирована. Два полицейских «джипа» были поставлены прямо поперек. На середине шоссе стоял полицейский в форме и махал красным фонарем из стороны в сторону. Водитель тап-тапа нажал на тормоз, остановив автобус в нескольких футах от первого «джипа».
– Что происходит? – спросил он.
Полицейский даже не удостоил его взглядом. Дверца ближайшего «джипа» открылась, и из него вышел человек. Когда он прошел перед фарами, направляясь к передней двери тап-тапа, Рубен успел заметить его лицо, всевидящие глаза, спрятанные за черными очками. Это был человек из тайной полиции, которого они видели в аэропорту, тот самый, который приказал солдату ударить Дуга Хупера. Очевидно, главное шоссе Жакмель – Леоган не было таким уж закрытым, как им пытались представить.
Человек в бежевом костюме забрался в man-man, сопровождаемый более молодым полицейским в форме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137