Они доверяли ему, потому что он был почетным neg под кожей blaпс . Но если бы он предал их, если бы он привел полицию – или, еще хуже, людей из иммиграционной службы, – чтобы они копались в тесном сплетении их жизней, залезая в каждый уголок и щель, они тут же объединились бы против него. А это, как понимала Анжелина, вполне могло уничтожить его.
Разумеется, если только нечто другое не уничтожило бы его раньше. Ей казалось, она знает, что это могло бы быть. И она подозревала, что Филиус оказался к этому причастен.
Она услышала, как шаги Рика снова пробарабанили по коридору. Входная дверь хлопнула, задребезжав стеклом. Квартиру вновь заполнила тишина, темная и задумчивая. Анжелина откинулась на спину в своем кресле и вздохнула. Может быть, Рик просто ревновал к Филиусу. Может быть, он хотел, чтобы и у него тоже была семнадцатилетняя девушка, горячая, как перчик чили. Маленькая подружка, для которой подарить мужчине ребенка было так же легко, как чихнуть. Которая хотела бы этого.
Ревность или нет тому причиной, но, похоже, он ушел на всю ночь. Ей придется ужинать одной. Она встала, чувствуя себя ненужной и ленивой. Почему бы ей просто не разогреть в микроволновке что-нибудь прямо из морозильника и не съесть перед телевизором? Эта мысль ударила ее, словно током. Та кассета так и осталась в видеомагнитофоне, но ничто на свете не смогло бы заставить ее просмотреть запись еще раз.
Анжелина наморщила нос. Странный запах никуда не исчез, она была в этом уверена. Может быть, ей стоило убраться в квартире. Она решила заняться этим прямо с утра.
* * *
Понедельник, 28 сентября, 9 часов утра
Рик не вернулся. Анжелина лежала в постели, вытянувшись на спине, и смотрела на сырое пятно на сером потолке. Бледный солнечный свет лился ей на глаза, как застоявшаяся вода, жесткий и серый из-за неровно раздвинутых пластин жалюзи. Она вспомнила теплое солнце далекого прошлого, с силой ударявшее в ее кожу рано по утрам, длинные дни в Кап-Аитьен, летние месяцы в Ибо-Бич. И тонтон-макутов в дешевых черных очках, наблюдающих за ними, наблюдающих за ее отцом, ждущих. Беспокойные глаза за черными стеклами смотрят, смотрят.
Завтрак состоял из кофе, черного, без сахара. Она пила его медленно, чувствуя, как он проникает внутрь ее, горячий и горький, как ее воспоминания о Порт-о-Пренсе, как ее жизнь здесь, в Бруклине. Она выпила весь кофейник. Рик так и не появился.
Анжелина начала уборку в спальне. Сначала кровать, потом оба шкафа, под конец ковер и крашеные стены. То, что началось как наведение порядка на скорую руку, быстро переросло во фронтальное наступление на многолетнюю грязь. Она скоблила, терла, пылесосила, словно физическая процедура уборки превратилась в обряд экзорсизма. Она изгоняла духов, бледных существ в черных очках, Барона Самди и Барона ле Круа, мадам Бригитту и Маринетту, всех guedes, всех духов мертвых: ее мертвых, мертвых Рика, всех неродившихся детей, которые зябко ежились в злых, раздраженных пустотах, образовавшихся между ними.
К полудню она выдраила обе спальни и ванную. После короткого перерыва на обед она решила взяться за гостиную. Поначалу все шло гладко. К этому времени она уже вошла в ритм, работая споро, отчего каждое отдельное задание превращалось в грациозное действие.
Филиус немного передвинул мебель, достаточно, чтобы вызвать ее раздражение; Она любила, когда вещи стояли на своих местах. Нагнувшись, она подтолкнула софу плотнее к стене. Софа была тяжелой и громоздкой, и Анжелина спросила себя, зачем Филиусу вообще понадобилось ее двигать.
Она остановилась, чтобы перевести дыхание, и опустилась на софу. Опускаясь, она почувствовала, что что-то не так. Анжелина окинула комнату взглядом, нервно обозревая привычную картину и пытаясь определить, что именно нарушает эту привычность. Стул немного левее своего обычного места: но дело было не в этом. Ее минтоновская ваза стояла не с той стороны каминной доски. Тоже не то. Марокканский коврик сдвинут примерно на два фута в сторону. Нет, не то. Или, по крайней мере...
Это было у нее под ногами. Она видела это, когда двигала софу. Старое пятно от вина на ковровом покрытии исчезло. Оно сидело там уже много лет, непривлекательное и невыводимое никакими средствами. Коврик обычно накрывал его.
Опустившись на колени, она тщательно обследовала ковер. Никаких признаков того, что здесь когда-то было пятно. С усилием она передвинула софу влево, потом вправо. Ничего. Подняла коврик. Ничего.
Анжелина прошла через комнату и отодвинула одно из кресел. Тут тоже должно было быть пятно, как раз слева от камина, где их старый полосатый кот Барон Самди когда-то наделал огромную лужу в знак протеста против того, что его заперли в комнате на ночь. Но никакого пятна не было.
Чем пристальнее она вглядывалась, тем больше убеждалась, что это все-таки не их ковер. У них был однотонный «мокет» грибного цвета, который они приобрели за бесценок в мебельном магазине Джона Муллинза на Мертл Авеню шесть, может быть, семь лет назад. Он уже пережил свои лучшие годы. Этот был такого же цвета, но не такой потертый.
Зачем бы это Филиусу понадобилось менять ковер у них в гостиной? Она снова отодвинула софу от стены, оставив широкое свободное пространство в задней части комнаты. Ковер был неглубоко прибит вдоль плинтуса кнопками. Она сильно потянула и без труда оторвала его от пола. Двигаясь вдоль стены, она освободила его до самого угла, потом прошлась по другой стороне, аккуратно выдергивая кнопки из половых досок, так чтобы край лежал свободно.
Ухватив ковер за угол, она потянула его на себя, сворачивая в рулон и обнажая дощатый пол под ним, Сначала – голые доски, а потом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137