Так близко, так далеко. Он нырнул, и тотчас же и географию, и историю как будто смахнуло в сторону: розовые кораллы расползались во всех направлениях, рыбы проплывали через невидимые границы, разделявшие страны и народы. С тех самых пор его не покидало чувство панического страха в открытом море, страха, что он может утонуть и раствориться в волнах, которые были одновременно и больше и меньше, чем просто вода.
Смерть Деворы добавила новый грубый элемент в его боязнь глубины. Мысль о том, что может ждать его впереди, наполняла его холодом, проникавшим до мозга костей. Утопленники не покоятся с миром. Маньябль познал это, и Рубен знал это тоже.
Они взяли с собой воздушный компрессор, чтобы их акваланги всегда были наполнены, но Линдстрем настоял на том, чтобы взять еще и несколько лишних баллонов: бывало, когда компрессор выходил из строя в самый разгар экспедиции, заставляя возвращаться в порт. Имея только двух ныряльщиков, один из которых был относительно неопытен, время, которое они смогут провести под водой, будет строго ограничено, особенно если им придется погружаться на сколь-нибудь значительную глубину.
Но прежде всего им нужно было найти затонувшее судно или что-нибудь, что могло бы быть затонувшим судном. Линдстрем не располагал самым сложным оборудованием, но ему удалось выпросить протонный магнитометр у одного гаитянского друга, который время от времени отправлялся на поиски затонувших кораблей в надежде, что один из них принесет ему больше, чем раковины и кораллы причудливой формы. В давние времена мимо этих берегов проплывали и пираты, и груженные сокровищами галеоны. Человек мог сколотить состояние из чилийских песо, если только знал, где искать.
Теперь остров Гонав остался далеко позади, справа по борту лежало открытое море, слева была хорошо видна толстая полоса длинного южного полуострова, его зеленые края вспыхивали в мигающем свете маяка на острове Гран-Кайемит. За маяком они могли различить самые высокие из гор Ля-От, темно-синих на фоне сияющего неба. Над землей кучевые облака были уложены рядами, как сны.
Август был внизу, он аккуратно расставлял и наполнял баллоны воздухом. Анжелина прошла вперед. Сэм сидел на крыше рубки, умывая лапы и мечтая о цветных рыбках в коралловых лагунах. Линдстрем стоял у штурвала, Рубен рядом с ним следил за радаром.
Если им удастся держать скорость на уровне пятнадцати узлов, они достигнут Формигасовой Банки, лежавшей в двухстах милях отсюда, примерно через пятнадцать часов. Маньябль очень точно описал место, где был затоплен «Галлифакс», но Линдстрем предупредил, что они не должны слишком полагаться на цифры.
– Что вам надо понять – это навигационность. Теперь легко, теперь есть сигналы времени по радио, теперь есть Лоран, теперь есть радиопеленгатор «Векта». Легко, нет? Что у них было тогда, было все хлам. Квадрант, лаглинь, песочные часы на полминуты, делали много ошибок. Могло быть на минуту дальше, могло быть на десять минут, могло быть больше. Jag vet inte. Потом еще погоды.
– Что?
– Погоды. Ветра, шторма, этот ураган чертовый, про который Маньябль пишет. Приливы, течения... Оно там всегда двигается внизу, всегда какая-то толкучка. Вокруг Формигаса всю дорогу качка, крепкий ветер. Большой шторм там, внизу, чего хочешь на полмили может передвинуть. Сколько у нас здесь штормов бывает? Бурь всяких. Ураган, может, раз-два в год. Двести лет, оно теперь где хочешь может быть. Может, не на банке лежит, может, его столкнуло вниз, на самое дно, куда нам никогда не достать.
– Вы хотите сказать, что мы понапрасну теряем время?
Линдстрем сдвинул свою старую фуражку с козырьком на затылок и поскреб лоб. Его кожа напоминала высохший пергамент, как у князя Железного Века, вырытого из скандинавской трясины. Его светлые волосы уже давно выгорели и стали совершенно белыми.
– Ne-e-e-j, этого я не говорю. Не понапрасну. Может, времени уйдет много, и все. Может, годы уйдут, мне все равно. У вас денег хватит, станем большими друзьями в старости.
Рубен вздохнул и посмотрел на море. Может быть, Линдстрем, в конце концов, и не был такой уж хорошей идеей. От шведа только и требовалось, что ходить целый день кругами, греясь на солнце, и притворяться, что он ищет останки затонувшего корабля, которых там, возможно, и в помине не было. Такими темпами он мог месяц за месяцем накачиваться клэреном и набивать живот жареным цыпленком. Он мог целый термидор продержать Сэма на омарах. Единственный ценный момент заключался в том, что у них не было лет. У них не было месяцев. У них не было даже недель.
Анжелина стояла на носу, глядя в море. Яркие морские воды завораживали ее, солнце чиркало по ним короткими спазмами, кичась своей ослепительностью, золотя сверху невообразимую громаду темных глубин, накрытых зелеными фуражками.
– Што вам надо понять, так это навигационность, - произнес Рубен с тяжелым акцентом, передразнивая Линдстрема. Шведский шеф-повар из Маппет-шоу.
Анжелина рассмеялась и обернулась:
– Навигационность?
– И погоды. Шторма, чертовые ураганы.
Она улыбнулась и снова устремила взгляд в море.
– Его креольский ненамного лучше, – заметила она.
– Мы можем ему доверять? Для него это может стать выгодной сделкой – катать нас здесь кругами следующие полгода.
– Мы не беспомощны, – возразила она. – Мы можем проверять его информацию. Я умею пользоваться магнитометром. Мой брат часто брал меня с собой, когда выходил в море на своей лодке. Мне тогда было лет пятнадцать.
– Кто, Макс?
Она кивнула.
– Мы так ничего и не нашли, никаких затонувших кораблей, я хочу сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137