он побывал в двадцати семи странах и проехал уже пятьдесят тысяч километров, но в Лос-Анджелесе у него свистнули велосипед, и на том дело кончилось.— Ну, эти ребята будут почестнее, — заверил Петренко. Мы открыли плексигласовое окно, и к нам донесся голос юноши с лодки. Как уверял Филипп Петрович, туземец выкрикивал какие-то слова на английском языке.— Ты как, в английском силен? — спросил я у Баскина.— Не очень, — признался инженер. Выяснилось, что и Венев недалеко ушел от него. Оставалось положиться на радиста и всезнающего кока.— Объяснимся, — обнадежил Перстенек. — Я помню немного французский, немецкий и, пожалуй, итальянский… Да у нас и электронные переводчики есть, автоматы-полиглоты.— Тише, тише. С лодки что-то кричат, — прислушался Петренко. — «Мауки — хороший друг, — медленно переводил он, — его товарищи тоже хорошие. Надо познакомиться с людьми летающей лодки».— Приглашайте их, — сказал Венев.— Есть, командир! — Петренко, сложив руки рупором, передал приглашение.Я принес несколько автоматов-полиглотов и настроил их на английский.— Вы забыли, что они не знают полинезийского языка, — пытался остудить мой пыл Венев.— Ну и что же? Парень ведь знает английский. Хоть с ним сможем поговорить.Между тем лодка с туземцами подошла уже к самому борту «Ильи Муромца».— Скажите им, — попросил инженер, — чтобы они сидели смирно.В правом борту вертолета открылся длинный паз, и из него бесшумно выскользнул уже знакомый нам гигантский манипулятор — механическая рука. Островитяне потеряли дар речи, пригнулись, закрыв головы. Один Мауки наблюдал происходящее широко открытыми глазами.Перстенек и Петренко не переставали успокаивать гостей. Мауки вслушивался в их слова, и по его лицу было видно, что он верит этим спустившимся с неба людям.Алексей Алексеевич осторожно подвел манипулятор к лодке и ухватил ее растопыренной пятерней металлических пальцев. Секунду спустя лодка поднялась в воздух, повисела немного, пока с нее стекла вода, и плавно опустилась на палубу вертолета, рядом с нами.— Приехали, — весело подмигнул Мауки Алексей Алексеевич.Началась церемония знакомства. Мауки представил нам своих товарищей.— Это все строители лодок и жилищ, — с гордостью сказал он. — Нуку!Из группы туземцев выступил седой сухощавый старик и замер с гордо поднятой головой.— Тапиу!Рядом со стариком стал небольшого роста силач, с копной курчавых волос, умными светлыми глазами и длинными натруженными руками.— Манака!Вперед вышел светлокожий туземец, длинный, как жердь, худой, с таким же, как у Мауки, узким лицом и вытянутыми книзу ушами. Его серые глаза смотрели на нас с достоинством и доброжелательно.Настал наш черед. Венев представил туземцам каждого из нас. Первое же его слово, прозвучавшее сперва по-русски, а затем из крохотного динамика автомата-полиглота, висевшего у него на груди, по-английски, привело наших гостей в такое замешательство, что потребовалось разъяснить Мауки и его друзьям, что это за штука.Наконец наши гости успокоились, но теперь, беседуя с нами, они смотрели только на белые ящички.Мы сели на скамью у борта и пригласили островитян занять места рядом, но они отказались наотрез и уселись полукругом прямо на палубе. Привыкнув немного к автоматам-полиглотам, островитяне теперь стали удивляться, что такая «хитрая машина» не умела говорить на их языке.— Вот и попробуй угодить людям! — засмеялся инженер.— С чего начнем? — спросил Перстенек. Я пожал плечами, Венев закурил, Алексей Алексеевич наморщил лоб, но островитяне сами вывели нас из неловкого положения. Седой старик первый, очевидно по праву старшего, приложил ладонь к щеке и, слегка покачиваясь в такт своей размеренной речи, нараспев заговорил по-полинезийски.— Ну, полиглот, выручай, — толкнув в бок Сашу, усмехнулся Петренко.— Пусть Мауки поможет нам понять речь старшего, — попросил юношу кок.Мауки охотно взял на себя роль переводчика и, прислушиваясь к словам старика, переводил их нам.— Слушайте, люди, прилетевшие из Атиа, — говорил старик. («Атиа» — это, я знал раньше, у полинезийцев называется Азия.) — Вы везете с собой прохладу и ароматы своих лесов (старик, по всей вероятности, имел в виду искусственный климат на «Илье Муромце»). Вы прилетели к нам и показали днище своей лодки жителям Отунуи. Хороший человек гордится своим жилищем и лодкой, а плохой — своим копьем. Так говорил великий Тангароа — первый строитель лодок. Первые жители нашей земли — боги. Вот почему первый кусок и хвост свиньи — божеству, а остальное — смертным. Как деревья — дети бога лесов, так и люди — дети бога камня, из которого сотворен первый человек. Я сказал все, но я хочу слышать, как умеют говорить властелины летающего судна, где нет паруса, а есть много-много весел. Кто силен в слове, тот хорош и в деле…— Они приглашают нас соревноваться в красноречии, — догадался Перстенек и от удовольствия потер руки.— Это по твоей части, — подзадорил его Петренко. — Давай начинай.— Почему же я? Надо по старшинству. Товарищ инженер, просим!— Кхе… Кхе… — откашлялся Баскин и поднял мизинец. — Дозвольте?Островитяне обомлели от восторга и тоже подняли кверху свои мизинцы: жест инженера явно пришелся им по вкусу.— Теперь вы убедились, что ваша привычка дикарская? — укоризненно произнес Саша.— Я бы не называл их дикарями, мы еще не знаем их культуры. Однако начнем, а то синьоры нас ждут. Итак, я — инженер, повелитель машин, — сказал Баскин и посмотрел на Мауки: — Переводите.Поняв первые слова инженера, островитяне шумно одобрили их, а старик убежденно пояснил:— У нас это — жрец!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158