— Называйте меня просто Паолой, — попросила она, наполняя бокалы.— А вы меня — Боб. Поскольку вы упомянули о Дорте, позвольте мне, Паола, просить вас рассказать о нем.— Откровенно говоря, я мало что знаю. Дорт — замкнутый человек, свысока смотрит на женщин, в том числе и на меня, конечно. Не ошибусь, если скажу, что он вообще на всех смотрит с презрением. На редкость самовлюбленная личность! Безусловно, я ему обязана своим исцелением, но, если говорить правду…— Понимаю вас, Паола, вполне понимаю. Говорят, что он что-то изобрел или изобретает…— Я ничего не знаю о его работе.— Надолго вы поселились здесь? — спросил Боб, меняя тему разговора.— Сама не знаю. Как Бергофф… Я неудачница. Мне теперь все равно. Просто живу по инерции. Качусь, пока не упаду! Как колесо, оторвавшееся от автомобиля.— Вы назвали себя неудачницей, Паола, — доверительно сказал Боб. — Мы оба из числа этой печальной категории людей. Всего три года назад я окончил университет, но человек с дипломом лингвиста оказался никому не нужным. Никому! Тогда-то я понял, что дал маху, но исправить что-либо было невозможно. Затем стал репортером… А душа моя тоскует по любимому делу!..— И моя тоже, Боб!— И только когда я плыву по океану виски, мне легче и я обретаю способность философски смотреть на людей и на все вокруг…Паола зло заломила руки, вскинула глаза к небу и воскликнула:— Боже! Ответь мне, чего в мире больше — горя или возможности избежать его? 3 Открыв глаза и убедившись, что уже утро, Боб быстро встал с постели, ополоснулся холодной водой, размялся на веранде, выпил освежающей кока-колы. Увидев на столе фотоаппарат, Боб вспомнил задание Бергоффа.Час спустя он был на крабоконсервном заводе. Отыскав Монти Пирса, Хоутон несколько своеобразно изложил ему суть дела:— Послушайте, Пирс, если вы отгадаете, что у меня в руках, я ставлю ящик пива…— По ведь это же обыкновенный фотоаппарат, мистер Хоутон! — воскликнул Пирс.Веснушчатую физиономию Боба озарила улыбка.— Споря с вами, — сказал он, — я могу закладывать Эйфелеву башню без малейшего риска для французов…— Я не понимаю ваших шуток, мистер Хоутон, — обиделся Пирс.— То, что вы назвали фотоаппаратом, попав в руки настоящего джентльмена, становится «преобразователем истины»… В наш век не модно врать с голыми руками — засмеют! Но стоит подбросить читателям отлично смонтированный снимок, как одного неверующего задушат десять одураченных простаков. Надо только уметь все делать правильно. Вот, к примеру, ваш цех. Я вижу кафельные полы, белые стены, занавески от москитов, веселых черномазых, а на первом плане идиллии сверкающие детали какого-нибудь нового станка и над всем этим — ваша распростертая длань.— Но…— Никаких «но»! Ваша задача — возможно быстрее декорировать свой механизированный свинарник и получить сто долларов наличными. Я сделаю несколько моментальных снимков, и вы можете опять восстановить здесь статус-кво..— О, мистер Хоутон, вы на этот раз начало перенесли в конец, и у меня едва не пересохло в горле. Я вас понял на все сто пятьдесят долларов.— Согласен. Получите эскиз, аванс и пожелание успеха. День спустя уголок в цехе, облюбованный Пирсом, так преобразился, что Боб, осмотрев его, щелкнул пальцами и расхохотался от души.— Вы специалист по омоложению, — сказал он Пирсу. — Но цветочки выбросьте за борт.— Опять?! — вдруг заорал Пирс, обращаясь к кому-то за спиной Хоутона. — Почему не работаешь, бездельник?..Боб поморщился и обернулся. Он увидел высокого стройного юношу с благородным, несколько удлиненным лицом и удивительно мягким взглядом темно-серых глаз. Кожа юноши была смуглая, как у метиса.Услышав окрик, юноша умоляюще посмотрел на мастера и, с трудом произнося английские слова, сказал:— Господин, я потом работать два раза… А сейчас Мауки хочет знать: можно ли весь завод сделать таким белым? И откуда привезли сюда чистоту?Мастер взмахнул плетью, в жарком воздухе сухо и отрывисто прозвучал удар, а на тело юноши лег взбухший след, будто кто-то кинул ему на плечо кусок черной от сажи веревки.Юноша покачнулся. Его серые глаза потемнели и сверкнули гневом и обидой.— Большой и умный не должен бить другого, — убежденно произнес он и, смерив мастера презрительным, гневным взглядом, неторопливо ушел.Боб занялся фотографированием «цеха», но уже не мог не думать о юном туземце. Полчаса спустя он покончил с делами и берегом направился домой. У самой воды, обняв сильными руками худые колени, сидел тот самый юноша. Увидев Боба, он встал. На его лице, теперь казавшемся почти детским, еще не высохли следы слез.— Сиди, зачем встаешь? — ласково сказал Боб.— Ты старший, — просто пояснил юноша и остался стоять, печально смотря в океан.— Значит, ты хотел узнать, откуда привезли сюда чистоту?— Все! Мауки все хочет знать! — пылко ответил юноша.Боб улыбнулся и спросил:— Где твой дом?— Там… — Мауки указал на северо-запад. — Другой остров… Отунуи…— Ты почему ушел с работы?— Я больше не вернусь туда, — признался Мауки, — лучше смерть.— Хочешь работать у меня? — предложил Боб. — Будешь учить своему языку, и все. Хочешь?Мауки недоверчиво посмотрел на журналиста, подумал и спросил в свою очередь:— А потом господин будет бить Мауки? Боб густо покраснел.— Нет, что ты! Глупый… Я тебя стану учить грамоте… Хочешь?— Мауки очень хочет, очень! — с жаром ответил юноша. 4 Пленку Боб проявил в медицинском пункте. Только к вечеру он разделался с фотоснимками для очерка и подготовил материал к отправке.Подходя к дому, Боб приметил машину Монти Пирса у крыльца и свет в его окне. «Пьян!» — подумал Хоутон, зная обыкновение своего соседа оставлять в таких случаях автомобиль на улице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158