— Так…— Да я же вижу тебя насквозь! В чем дело?Петушок хмуро молчал. Лишь когда они проходили мимо художественной мастерской, он вдруг усмехнулся и глаза его вновь озорно загорелись.— Подожди здесь, я сейчас.Он пробыл в мастерской недолго и вышел повеселевший.— Что ты там делал? — встретил его Шелест.— Ничего особенного. Попросил краски и кое-что написал.— Ясно. Давай поищем гравера, и я сделаю надпись.— Это нетрудно, найдем, — весело сказал Петушок. 2 В уютной гостиной академика Константина Павловича Тверского к приходу летчиков, кроме него самого и дочери, были биохимик профессор Русанов — друг детства Константина Павловича, и ростовчанин профессор Дарсушев — видный специалист по кожным болезням. Нина познакомила вновь прибывших с ними.— Заставляете ожидать себя, молодые люди? — шутливо-строго заметил Константин Павлович. — А знаете ли вы, что за это положено по русскому обычаю…— … штрафную, — продолжил Андрей. — Лично я не откажусь, тем более что нам представляется возможность посвятить этот тост здоровью вашей дочери, Константин Павлович…— Мне положительно нравятся эти юноши, — сказал Русанов, лихо закручивая серебристый ус. — Нуте-ка, позволь, Ниночка, взглянуть на твои подарки… Тэк-с! Прекрасная работа. Из Касли! Я помню, — он повернулся к академику, — мне однажды пришлось видеть в Париже большую часовню, отлитую из чугуна уральскими умельцами. Шедевр! Дальше что? Шкатулка из Палеха. Однако… Два одинаковых сюжета — не много ли для одной девушки? В свое время мы были изобретательнее.Андрей посмотрел на шкатулку, на Петушка и порозовел.— Такое совпадение свидетельствует о том, что они не сговаривались, — заметил Дарсушев.— Вот только это несколько извиняет их. Посмотрите, какая чистота красок, — восхищался биохимик. — Но… Па… па… звольте… Что же это такое?— Что там? — заинтересовался академик и склонился над шкатулкой.Его примеру последовал и Дарсушев.— Где это видано, — удивился Русанов, — чтобы Иван-царевич носил летные очки?— Да, в самом деле, — согласился Дарсушев. — Это летные очки.Петушок едва сдерживал смех. Андрей с недоумением посмотрел на приятеля.— А-а, — повернулся к академику Русанов, — я все понял… Мой дорогой Константин Павлович, это предупреждение тебе, несчастному отцу: «Берегись! Твое чадо, милый папа, собирается похитить летчик!»— Ну и придумали! — захохотал Константин Павлович. — Однако в письмах своих вы, Андрей Иванович, были скромнее.— В письмах? — теперь пришла очередь Петушка удивляться.— Не сердитесь, — объяснил академик. — Мы с Ниночкой живем вдвоем, без матери, и она привыкла делиться со мной даже самым сокровенным.— Как хотите, друзья, — сказал Русанов, — но будь я сейчас хотя бы капельку моложе, скажем лет на сорок, я бы… Теперь, разумеется, моя особа может представлять ценность лишь с точки зрения биохимической, но были времена, уверяю вас, когда я вызывал к себе интерес и эстетический! Да-с, мои милые, эс-те-ти-чес-кий!— Борис Павлович, — погрозила Нина Русанову пальцем, — вы скромничаете!— Благодарю тебя, дитя мое, за великодушие, — ответил Русанов, — но, увы, сохранить молодость труднее, нежели вывести формулу наисложнейшего белка.— Однако в любом возрасте не возбраняется поклониться Бахусу, — напомнил академик.— За что будем пить? — спросил Шелест.— За «Санус», который скоро удивит и порадует мир! — предложил Русанов.— Вот бы узнать, что это такое… — шутливо-мечтательно протянул Петушок.— Извольте, — повернулся к нему Русанов. — Моя любимица Ниночка, едва успев получить диплом, разработала превосходную идею: использовать кибернетику и бионику в микробиологии. Ну-с… Ее влиятельный папа — сиречь наш уважаемый Константин Павлович — поддержал ее (я имею в виду идею), принял личное участие… За остальным дело не стало, и весьма скоро…— Может быть, через месяц, — вставила Нина.— Итак, через месяц все вы, непосвященные, увидите… гм.. во всяком случае, услышите о новой автоматической микробиологической лаборатории.— За успех «Сануса»! — воскликнули летчики и подняли бокалы.Когда все выпили, Константин Павлович повернулся к Нине и, указав взглядом на рояль, спросил:— У тебя нет желания поиграть?— Может быть, наши гости хотят, папа?— В самом деле, я и не подумал. Вы играете?— Нет, — ответил Андрей, — Петя играет.— Доставьте нам удовольствие, — попросил Русанов.— Попробуйте, — неуверенно согласился академик, бросив осторожный взгляд в сторону Русанова, тонкого и придирчивого ценителя музыки.Петушок перехватил его взгляд и, не заставляя себя упрашивать, подошел к роялю. Усевшись на плюшевую вертушку, он с мальчишеским вызовом повернулся к Русанову:— Что бы вам хотелось послушать?Русанов с изумлением посмотрел поверх очков на самоуверенного летчика, едва заметно пожал плечами и с подчеркнуто холодной корректностью ответил:— Если вы, молодой человек, попытаетесь изобразить нам что-либо из Бетховена, я премного буду обязан вам.— Хорошо, — беспечно произнес Петушок, — наши вкусы сходятся! — и повернулся к роялю.Он взял первые медлительные аккорды, адажио «Лунной сонаты» Русанов высоко поднял брови и оглядел присутствующих.… Светлая звездная ночь. Теплая. Тихая. Над уснувшей землей одиноко летит самолет. Гордо звучит могучая песня его моторов. Крепкие крылья с силой рассекают разреженный воздух. Зеленовато светятся стрелки и цифры приборов. Руки пилотов спокойно лежат на штурвалах. За бортом — далекий мир. Глубоко-глубоко внизу спит родная земля. Будто вечность отделяет от нее этот маленький и стремительный «воздушный остров».В небе царит луна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158