самонастраивающиеся часы— целый кибернетический комплекс.Осталось найти пройденное расстояние по расчетному месту нашего пребывания в космосе, и тогда истинная путевая скорость также будет определена.Недельки две спустя расчеты готовы: учтены все поправки автоматики в движении корабля за пять лет.— Неплохо, — сказал Евгений Николаевич. — Недурственно. Арифметика оказалась на должной высоте и в космосе: нам лететь еще немногим более ста четырнадцати лет… Так-с… Приступим теперь к новому определению места ракеты, но уже только по небесным светилам, сиречь звездам.— Звезды — основной капитал Вселенной, — подхватил Боб. — Их здесь чертова уйма, и я готов вам помочь, если…— Благодарю вас, милейший Хоутон, — церемонно раскланялся Глебов. — Из этой чертовой уймы мы отберем десяток (для первого раза!). Но вы что-то хотели сказать… Если?..— Если, любезнейший Евгений Николаевич, я смогу справиться.— Вы забываете о нашем гениальном друге… — Глебов лукаво посмотрел в мою сторону. — Пересчитывать колючки-его страсть, а числа есть числа!Это уже был намек. Дело в том, что на Земле я оставил весьма приличную коллекцию изумительных по красоте кактусов, этих подлинных шедевров земной природы!— Мы будем с тобой дублировать их наблюдения и вычисления, — примирительно произнес Шелест, поло -жив руку на мое плечо. — Так точнее будет.— Слушаюсь, командир, — ответил я, приступая к настройке своего телескопа.Некоторое время спустя Глебов раздал нам задания, и началась скучная утомительная работа-испытание нашей выдержки, наблюдательности и сообразительности. 3 Более месяца я не прикасался к рукописи. Расчеты, проверка, огорчений, снова расчеты, — в общем, было не до дневника. Определение места ракеты (уже действительного, а не расчетного!) привело нас к такому неожиданному результату, что у всех опустились руки. Получилось, будто мы так далеко умчались от своей Земли, что до Гаяны оставался всего год полета, вместо ста четырнадцати лет!!!— Но ведь это же нелепо, — устало сказал Хоу-тон. — Как быть? Я спрашиваю: как быть?— Не терять равновесия, — недовольно ответил Шелест.— Прости, командир! -кипятился Хоутон. -Я хладнокровен, как тысяча лягушек! Но согласись, что даже на самом идеальном спокойствии невозможно залететь так далеко в какие-то жалкие пять лет… Разве это не так?— Я попросил бы приберечь слово «невозможно» для более удобного случая, — невозмутимо вставил Глебов.— Позвольте, Евгений Николаевич, — не унимался Боб, — мы делали все по вашей программе, но… Как это говорится по-русски? Ага!.. Воз и ныне там!— Будем справедливы: «воз» как раз не там, где ему положено быть по времени его движения, — спокойно заметил Шелест.— А может быть, — предположил я, — наши часы вышли из строя и кибернетика разбудила нас не через пять, а через сто с хвостиком?..— Мой бог! — воскликнул Хоутон. — Затеряться в космосе без хронометра?!.Атом беспокойства заметался во мне: шутка сказать, занесло нас черт знает куда, мы не имеем не только детальной, но даже общей ориентировки, да еще не уверены в бортовых часах, без которых немыслим точный расчет никакого полета!Шелест понимает наше состояние-ему труднее: он командир.— И все же, — рассудительно говорит он, — расчеты для меня убедительнее эмоций. Мы можем внутренне верить им или не верить-это условно. Прошу… Как бы сказал Маяковский в данном случае, Евгений Николаевич?— "Стать на горло собственной песне", -мгновенно подсказал Глебов.— Верно. Так и поступим. Если расчеты правильны, то дней через восемь Мы войдем в Зону гаянской ксаны номер тридцать три. Вот тогда и запеленгуемся точнее.— Превосходная идея, командир! — воспрял духом Боб.— А пока, в порядке подготовки к встрече с нашими собратьями, Боб займется уроками гаянского языка: мы рассчитывали на большее время, теперь же — кто знает! — возможно, придется сокращать программу.— Слушаюсь, командир! — обрадовался Хоутон, человек дела.Кибернетика приняла первые робкие радиосигналы не через восемь, а через два дня. Шелест и Глебов настраиваются вручную, проверяя автоматику. Мы с Хоутоном сидим на диване и наблюдаем, изредка переговариваясь шепотом.Лица наших друзей возбуждены. Мы не выдерживаем и подходим к ним.— Это… действительно позывные ксаны номер тридцать три, — глухо говорит Евгений Николаевич. — Расчеты верны: до Гаяны-несколько месяцев полета…— Значит, либо часы неисправны… — размышляю я вслух.— Часы исправны, — уверен Глебов.— Но тогда выходит, что мы летели со скоростью…— Четверть миллиона километров в секунду, — заканчивает Глебов. — Приборы скорости у нас тоже не врут!— Невозможно! — горячусь теперь я. — Невозможно, летя со скоростью меньшей, чем скорость света, пройти расстояние в десять-двадцать раз большее, чем сумел бы пройти сам фотон за это же время.— Это парадокс! — воскликнул Боб.— Парадокс Глебова, — сардонически подхватываю я, не подозревая, что уже окрестил новое для нас явление природы, одно из самых грандиознейших во Вселенной.— Спокойнее, друзья мои, спокойнее, -почему-то смеется командир. -Я преклоняюсь перед темпераментом, но истина…— Я успокаиваюсь, — покорно произнес Хоутон и, разведя руками, подчеркнуто лениво уселся на диван. — Я даже делаю вид, что считаю веселье командира уместным…— Старина Боб! -Шелест с силой бьет Хоутона по плечу. — Сохранилась ли в тебе хоть толика воображения?— Моего запаса хватит надолго, — ворчит Хоутон.— Так почему ты не воспользуешься им? — удивляется Шелест. — Нельзя же просто игнорировать какое-нибудь явление только оттого, что оно тебе раньше не было известно и никем не описано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158