— Да что за таинственность такая! — возмутился я.
— Я настаиваю, — тихо повторил профессор, и было что-то такое в его тоне, что я замолчал.
Тут подошел ассистент Коля, молча, как-то сбоку посмотрел на меня, точно примеривался, как бы половчее ударить.
— Вы не обижайтесь. — Профессор потрепал меня по плечу. — Вы нам скоро понадобитесь и не пожалеете, что поехали.
Ушли они. «Эге, — думаю, — да они меня вместо сторожа взяли». Но делать нечего. Походил по полянке, залез в палатку, повалялся на надувных матрацах. Взял книжку, почитал…
Стемнело, тут и они появились. Профессор идет веселый. Напевает что-то.
Я с расспросами не лезу, тоже молчу. Запалили костерок. Достал Коля провизию, гляжу, коньячок появился. А вечер тихий, одним словом, удовольствие полное.
— Ты бы, Митя, без лирики, — перебил рассказчика Забалуев, — время позднее, Валентина Сергеевна устала.
— Нет, нет, Митя, рассказывайте все, что считаете нужным! — воскликнула Валентина Сергеевна. Она настолько заинтересовалась этой историей, что забыла обо всем на свете.
— Значит, я продолжаю. Так прошло два дня. Струме и Коля с утра уходили в лес, возвращались уже затемно, ничего определенного не рассказывали. Мне чертовски надоело такое времяпрепровождение. Тем более что ни одной живой души за это время в лесу не встретил. Но я молчал.
На третье утро профессор приказал мне идти с ними. То есть, конечно, не приказал, а попросил, но все равно сказано это было человеком, привыкшим повелевать. Я давно понял, что и Струме, и Коля, конечно, не энтомологи, но кто они на самом деле, определить не мог.
Я был не настолько глуп, чтобы принимать их за иностранных шпионов, хотя на первый взгляд их снаряжение вызывало подозрение. Возможно, они из «органов», но Викентий Аркадьевич был слишком интеллигентен, да и Коля, несмотря на его габариты и молчаливость, видимо, отнюдь не костолом. Я терялся в догадках. Однако с вопросами больше не лез.
Исключая легкую ссору, в первый день конфликтов у нас не было. Относились они ко мне подчеркнуто дружелюбно, ничуть не ставя себя выше. С молчаливым Колей мы в первый же вечер сражались в шахматы при свете фонарика. Причем играл он значительно лучше меня.
Итак, утром мы отправились в путь. На этот раз никаких сачков не взяли, а кроме давешнего прибора, похожего на миноискатель, прихватили еще два небольших ящика, наподобие тех, в которых носят геодезические инструменты. Кроме того, из багажника «Победы» Коля достал две саперные лопатки и тоже взял их с собой.
Идти пришлось довольно долго, примерно часа полтора. Мои попутчики дорогу знали хорошо и уверенно шли через лес. Сосновый бор, через который мы шагали, был полон птичьего щебета. Лето было в самом разгаре, и то тут, то там среди травы и опавшей хвои мелькали кустики земляники со спелыми сочными ягодами. Наконец лес поредел, и мы вышли на огромную поляну, даже скорее небольшое поле. Я сразу понял, что перед нами кладбище, то самое кладбище, описанное в «Сонмище демонов черных и белых». Да, да, Валентина Сергеевна, именно на нем вы и были. Но только вы подошли к нему с другого края, со стороны болота.
Итак, вот оно, таинственное кладбище, место жутких происшествий. Признаюсь, я испытывал не совсем приятное чувство, ступая на его территорию. Однако мои спутники никаких эмоций не выражали. Они молча шагали среди могил и надгробий.
Я поотстал. Кругом было столько интересного. Кладбище старинное. Довольно много памятников, судя по датам, высеченным на них, относилось к восемнадцатому веку. Видимо, здесь были и более ранние надгробия. Кое-где виднелись огромные черные кресты с еле заметным, вырезанным на дереве древним полууставом.
Вообще надписи на большинстве памятников читались с трудом, так сгладили их время и непогода.
Так я ходил среди запустения, пока не услышал окрик:
— Эй, Митя, давай сюда!
Мои товарищи стояли возле приземистого кирпичного строения, оказавшегося склепом дворянского рода Кокуевых. Среди имен, высеченных на черной мраморной доске, было и имя моего знакомца: «Иван Аполлонович Кокуев — майор от инфантерии, герой Крымской кампании».
— Вот он где похоронен, отставной майор Кокуев, — сказал Струме. — В месте, так любезном его меланхолической душе. А возлюбленная его, девица Дарья Сурина, совсем недалеко лежит.
— Может, с нее и начнем, Викентий Аркадьевич? — спросил Коля.
— Пожалуй… — Профессор задумчиво посмотрел по сторонам. — Пожалуй, с нее и начнем. Итак, нами было выявлено семь аномалий. Одна из них — могила возлюбленной майора. Этого и следовало ожидать. Конечно, таких аномалий должно быть значительно больше, но кладбище очень большое, да и чувствительность нашего «локатора» оставляет желать лучшего.
— Что все-таки происходит? — не выдержал я. — Мы что, пришли сюда ловить бабочек? Неужели именно здесь водится «мертвая голова»?
— Может, мертвая, а может, и не мертвая, — рассеянно сказал профессор, — это мы сейчас проверим.
— Викентий Аркадьевич, надо бы ему объяснить, — неожиданно сказал молчун Коля.
— Конечно, конечно, — спохватился Струме. — Так вот, товарищ Воробьев, вы, конечно, догадывались, что мы никакие не энтомологи, хотя, надо признаться, бабочки — моя страсть. Но тем не менее мы честные советские люди, отнюдь не шпионы, как может показаться на первый взгляд. Но вам-то не показалось?
Я молчал.
— Ну вот и отлично, — продолжал профессор. — Работаем мы с Николаем Егоровичем, — он кивнул на ассистента, — как бы вам сказать… в одном научно-исследовательском учреждении, занимающемся некоторыми… ну, скажем, парапсихологическими проблемами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24