Особенно если участвую в археологической экспедиции.– А клад?– Если он содержит золото, драгоценности и прочее, сдаю государству и получаю двадцать пять процентов от стоимости. Хотя подобные находки случаются крайне редко. И вообще, занимаюсь поисками не с целью разбогатеть, а, так сказать, для души.– А вот мне хочется именно разбогатеть. Двадцать пять процентов – это не особенно много.– Смотря что найдешь. Иной раз набегает очень приличная сумма. Во всяком случае, для школьницы.– Опять насмехаетесь? Я – не школьница!– А кто же?– Студентка госуниверситета.– Тоже неплохо. Так о чем все-таки речь? Девушка замолчала, достала новую сигарету... Она напряженно думала.– Значит, вы готовы сотрудничать со мной? – наконец спросила она.– Допустим.– И если мы находим что-нибудь серьезное и получаем эти самые проценты, сколько я должна вам отдать?– Как минимум половину от прибыли.– Так дело не пойдет!– Почему же?– Слишком много! Жора хмыкнул:– Я пока даже не знаю, о чем идет речь, а вы затеваете торговлю.– Поверьте, дело стоящее!– Ну так расскажите?..– А если вы меня обманете? Кинете, как последнюю лохушку.– Вы мне не верите?– Я вас не знаю.Жора поднялся и, сделав каменно лицо, направился к выходу.– Тогда прошу прощения, – холодно произнес он, распахивая дверь. – И не смею задерживать. Мне нужно работать.Сцена произвела соответствующее впечатление, на что он и рассчитывал. Девушка завертелась в кресле, не зная, как вести себя дальше.– Погодите, не выгоняйте, – жалобно произнесла она. – Я согласна.– На что согласны?– Ну... эти проценты... И вообще. Я расскажу...– А может, не стоит? – решил еще немного поломаться Жора. – Найдете себе другого помощника. Сами же вчера говорили: мой звонок восьмой... Или девятый? Сейчас кладоискателей – пруд пруди. Каждый выдает себя за специалиста экстра-класса. Может быть, и процент будет поменьше. Торговаться нужно. Торговаться! Ребята попадаются крутые. С ног до головы в коже. Харлеи, косухи, банданы, металлоискатели последних моделей... А я что... Простой кандидат наук. Так сказать, научный червь. К тому же условия ставлю довольно жесткие...Бланка потерянно молчала.Жора прикрыл дверь и вернулся на свое место. Он с треском захлопнул каталог «Краузе», отчего со стола вспорхнуло облачко пыли, потом снисходительно взглянул на девушку:– Так что у вас?– Можете обращаться ко мне на «ты», – печально произнесла Бланка. – Как к будущему партнеру...– Ого! Мы уже партнеры?!– Ну не нужно так, – в голосе девушки прозвучала едва прикрытая мольба.– Ладно, давай рассказывай, – смилостивился Жора.Бланка извлекла из своего рюкзачка весьма потрепанную канцелярскую папку, положила ее себе на колени и пристально взглянула на нашего героя:– Вот.– Что «вот»?– Документы.Жора, перегнувшись через стол, протянул руку к папке, но девушка отодвинулась подальше, вне пределов его досягаемости.– Вначале несколько слов...– Ну давай...– Эту папку я нашла у себя дома. Как-то делала генеральную уборку и обнаружила ее в самом дальнем углу книжного шкафа, под старыми «Огоньками». Развязала тесемки, гляжу, в ней какие-то допотопные документы. Ну я, даже не глядя, бросила ее в кучу предназначенного для выброса разного хлама. Папку углядел отец. Подобрал. Повертел в руках... «Ее не выкидывай», – говорит. «А что это?» – спрашиваю. «И сам толком не знаю, бумаги старинные, нашел в детстве в куче макулатуры». – «Ну и зачем они?» – «Может, когда-нибудь пригодятся. Ты, если любопытствуешь, можешь проглядеть. Весьма занятное чтение».Короче, я забрала папку себе и бросила на письменный стол. На нем она и валялась пару недель. Все руки не доходили. Наконец однажды раскрыла... Там лежал обрывок старинного пергамента, а может, бумаги, свернутый вчетверо, и общая тетрадь. Пергамент написан старинной вязью, ее я плохо разбираю, а общая тетрадь заполнена записями фиолетовыми чернилами, похоже, допотопной, перьевой ручкой. Ну, стала я тетрадку просматривать... И вот обнаружила... – Бланка запнулась.– Клад?– Типа того. Не сам, конечно, а рассказ о нем. Где находится, кем закопан...– А мне посмотреть можно?– Для этого и принесла. Вот только...– Что?– Если я вам папку отдам, а вы потом ее не вернете? Скажете: потеряли, или что вообще я вам ее не давала.– Ты опять?– Но ведь я вас совсем не знаю, только, пожалуйста, не обижайтесь.– Хорошо, я тебе расписку напишу.– Расписку? И она будет иметь юридическую силу?– Заверим музейной печатью и подписью свидетеля. Все, как полагается.– Тогда можно. И как долго вы будете изучать ее содержимое? – Ну, не знаю... Сначала нужно посмотреть.Бланка протянула Жоре папку. Тот развязал тесемки, и из папки выпал сложенный вчетверо лист потемневшей бумаги и старая, рассыпающаяся общая тетрадь. Жора осторожно развернул лист. Пересохшая от времени бумага (а это была именно бумага) затрещала на сгибах, готовая развалиться. Да, собственно, она и так кое-где треснула, и лист почти распался. К тому же он обгорел с одного края. Так что текст, похоже, шел не сначала. Он был написан старославянской скорописной вязью, и при беглом взгляде удалось вычленить лишь отдельные слова. С этим придется повозиться. Общую тетрадь он даже не стал перелистывать. Нужно было сначала разобраться с девушкой.– Так, значит, тебе нужно расписку? – спросил Жора.– Хотелось бы.– Ладно, получишь. – Жора сдвинул документы в сторону и достал чистый лист. «Расписка, – вывел он сверху. – Дана сотрудником исторического музея Георгием Михайловичем Лесковым Бланке...» Твое отчество?.. Константиновне... Фамилия?.. Рамирес. – Он оторвался от письма и с любопытством воззрился на девушку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18