В коробке лежало несколько самых обычных вещей: костяной мундштук, очки, булавка для галстука, запонки, часы. Олег равнодушно перебирал предметы чужого быта и уже сожалел, что затеял этот разговор. Его немного заинтересовали большие серебряные карманные часы фирмы «Павел Буре». Олег достал их из коробки и начал рассматривать. На задней крышке имелась потертая гравировка, из которой следовало, что часы — награда Казимиру Карауловскому за храбрость, проявленную в боях с белополяками! Стрелки часов застыли на цифре пять.
«Интересно, утра или вечера?» — равнодушно подумал Олег и в ту же минуту испытал совершенно необъяснимое ощущение. Комната, в которой он находился, словно растворилась, стены исчезли, исчезла и заведующая. Олег находился совсем в другом месте и времени. Он стоял возле выщербленной кирпичной стены. Ночь кончалась, небо начинало чуть светлеть, шел.мелкий дождик. Стена, у которой он стоял, была сильно освещена, по-видимому, прожектором. Олег отчетливо видел все ее щели и выбоины, напоминавшие следы от пуль.
— …Товсь! — услышал он слова команды. — Пли!
Что-то со страшной силой ударило под левую лопатку, и все исчезло.
Олег пришел в себя и обалдело уставился на заведующую. От удивления он открыл рот. «Что это было, — лихорадочно соображал он, — что это было?!» В руке он продолжал судорожно сжимать часы Карауловского.
Заведующая смотрела на него, удивленная мгновенной переменой выражения лица, но молчала.
Внезапно Олег понял, что место, где он только что мысленно побывал, — Монастырь.
— Его что же, расстреляли? — шепотом произнес он, указывая на часы.
Заведующая кивнула.
— В Монастыре?
Снова утвердительный кивок.
— Я только что… — начал Олег и не докончил. Что он скажет, что побывал на месте казни и пережил смерть?
— Ну-ну? — подбодрила заведующая.
— Что-то голова закружилась, — не глядя на нее, заявил Олег.
— Может, воды? — участливо спросила заведующая.
— Уже все прошло, спасибо. Так значит, Карауловский и погиб в Тихореченске?
— Да, — буднично сказала заведующая, — в тридцать седьмом году его арестовали и расстреляли именно у той стены, у которой он в восемнадцатом расстреливал других. В охране тюрьмы (а Монастырь до войны был именно тюрьмой) служил человек, который знал Карауловского еще с гражданской, он и передал его личные вещи жене.
— Вот оно что, — протянул Олег. — Значит, эти часы были при нем в тот момент, когда его расстреливали?
— Скорее всего да, — подтвердила заведующая.
— Ну что ж, — поднимаясь, сказал Олег.
— Заходите почаще, — приветливо произнесла заведующая, — очень приятно было с вами общаться. Здесь редко кто интересуется историей, а ведь в ней столько поучительного.
Олег шел домой, ничего не видя перед собой. Перед глазами стояла выщербленная кирпичная стена, он и сейчас помнил все ее трещины. Капли дождя, струившиеся по лицу, отрывистые слова команды — все это настолько запечатлелось в памяти, точно произошло с ним самим совсем недавно. Но главное не это. Главное, что он не просто смотрел на все происходящее как бы со стороны, а ощутил себя именно тем человеком. Тем, кого расстреливали. То же тупое отчаяние пережил он в ту минуту, ту же надежду, которая теплилась до последнего мига, до страшного удара в спину.
Пытаясь успокоиться, Олег пошел медленнее.
«Попытаемся разобраться в произошедшем. А может, это просто богатое воображение? Обстановка музея, эти старые пулеметы и ружья, потом разговор с заведующей да еще фотография Карауловского, его личные вещи… Может быть, все вместе и послужило толчком к мгновенной галлюцинации? Такие случаи неоднократно описаны, и ничего таинственного в них нет. И все же… Заведующая вначале не рассказала, что его расстреляли именно в Монастыре, она просто сообщила, что он умер в Тихореченске, не упоминая обстоятельств смерти. Но ведь ясно и без ее сообщения, что он скорее всего погиб. Год смерти об этом говорит. Что послужило толчком к видению? В какой момент оно, собственно, началось? — Олег даже приостановился от внезапной догадки. — А не с того ли момента, когда я взял в руки часы Карауловского? Именно! Я стал разглядывать часы, и эту самую минуту перевоплотился в их обладателя. А заведующая потом сообщила, что часы находились при Карауловском в минуту смерти… Точно! Но тогда стоит только снова взять часы в руки, и если дар существует, то все должно повториться.
Но должно ли? Несложно проверить, и лучше прямо сейчас. А что я скажу заведующей? — Олег задумался. — Лучше всего сказать правду, то есть-не всю, конечно. Необязательно рассказывать о прорицателе и о передаче дара. Просто опишу свое видение и попрошу еще раз подержать в руках вещи Карауловского. Заведующая мне понравилась, к тому же она верующая и не постеснялась признаться в этом. Значит, должна понять. А ведь я даже с ней не познакомился». — Олег почти бегом зашагал назад в музей.
Когда он открыл дверь кабинета, заведующая что-то писала. Увидев на пороге юношу, она, казалось, ничуть не удивилась, кивнула на стул. Олег, смущаясь и запинаясь, сбивчиво рассказал ей о причине своего возвращения. Анна Ивановна (именно так звали заведующую) задумчиво посмотрела на него и попросила рассказать подробности.
— Значит, говорите, был конец ночи, шел дождь?.. Пуля, если судить по вашему рассказу, попала в спину… — Она куда-то сходила и принесла толстую общую тетрадь в коленкоровом переплете. В таких студенты обычно записывают конспекты лекций.
— Это вот записи жены Карауловского, — пояснила Анна Ивановна. — Начала она писать их вскоре после смерти мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110