Метнулся в сторону приёмной. Там было темно; лишь несколько зелёных и красных светодиодов тлели кое-где на столах и на приборах. Световые указатели этажей над лифтами поблёскивали ровной, слабой белизной. И пока что они не двигались. Но это было делом нескольких минут – и цифры начнут ползти вверх.
Не спуская глаз с этих неподвижных цифр, я достал отвёртку. У меня ещё оставалось несколько минут; может, они там как раз поднимают с постели смотрителя здания. Довольно реальный вариант побега – как ни странно, система вентиляции. Как в кино. В зависимости от размеров, способа строительства и года возведения здания вентиляционные шахты и впрямь достаточно просторны, чтобы по ним мог пробраться взрослый человек. Нет, не для того, чтоб облегчить работу таким, как я, а потому, что вынуждены быть такими просторными по техническим причинам: чем выше здание, тем больше надо накачивать в него воздуха, а чем больше воздуха проходит по воздуховоду, тем он должен быть шире, если вы хотите избежать явлений, связанных с внезапным изменением давления. Воздух, который находится в трубе под давлением и вырывается оттуда, производит, в частности, шумы, которые никто не хочет слушать с утра до вечера. Кроме того, он при этом охлаждается, и значительно – не зря же на этом основан принцип действия холодильников. Если вам приходится отапливать здание, то эффект охлаждения для вас крайне нежелателен. Поэтому вентиляционным шахтам придают такое поперечное сечение, чтобы воздух в них мог двигаться неспешно и бесшумно.
Я пододвинул к стене стол, поднялся на него и отвинтил решётку, ведущую в вентиляционную шахту. Решётка была большая, широкая, и четыре винта по углам не оказали сопротивления. Однако когда я вынул решётку из гнезда и заглянул в шахту, она оказалась гораздо уже, чем я ожидал. Не то чтобы совсем непроходимой, но всё-таки… некомфортабельной. Я взял фонарь и посветил в тёмную глубину, из которой на меня дохнуло холодом. Вид был совсем нехороший. Множество жестяных скруглений, которых бесшумно не минуешь; их пришлось бы откручивать. А ещё ниже, насколько можно судить, отвесная шахта. Для которой мне опять же недостаёт надёжной верёвки.
А если мне просто спрятаться в вентиляционной шахте? Замереть там мышкой и переждать? Решётку можно навесить и изнутри, а то, что в ней отсутствуют четыре винта, в глаза не бросится, если специально не обратить внимания… Но если они явятся сюда с собаками, то будет большой оплошностью прятаться, как нарочно, в струе вдувной вентиляции.
Нет, это не имело смысла. Вопрос в том, что именно известно полиции. Знают ли они определённо, что в здании кто-то находится? Или речь идёт лишь о подозрении, о сигнале тревоги, возмутителя которого они должны установить?
Звонок лифта, очень-очень дальний, но всё же более громкий, чем удар моего сердца, заставил меня поднять голову. Действительно, один из лифтов пришёл в движение, и теперь за ним последовал второй.
Как они не боятся, что здесь их может подстерегать кто-то, полный решимости расчистить себе дорогу пулями? Я отверг идею с вентиляционной шахтой – она мне и без того не особенно нравилась – и снова вернул решётку на место. Потом спрыгнул со стола, подвинул его на прежнее место, а винты от решётки сунул в карман и молнией метнулся через запасной выход на лестничную клетку.
В мудрой предусмотрительности, проникая сюда, я защемил в двери кусок деревяшки, чтобы она невзначай не захлопнулась. Мне оставалось лишь распахнуть ее и прикрыть за собой, не беспокоясь о проводе сигнализации, натянутом на ручку двери. Прислушиваясь к шагам поднимающихся снизу мужчин – их было не меньше пяти, – я снял магнит, бесшумно скользнул на нижний этаж, водворил на место провод сигнализации на ручке, потом и там снял магнит и спрятался в кабинете доктора Хенрика Оббезена, в который я, вообще-то, не намеревался возвращаться.
На сей раз у меня и пяти секунд не ушло на то, чтобы открыть замок.
Я решил спрятаться и пересидеть, пока они не уйдут. Высотные дома легко окружить и заблокировать, однако обыскать их – дело хлопотное. Особенно если поиск основательный, а предмет поиска прилагает все усилия к тому, чтобы его не нашли. Самое позднее к тому моменту, когда утром на работу потянутся первые служащие, поиски придётся прекратить. А там уж я как-нибудь найду способ исчезнуть незаметно.
Я сел на пол у двери, спиной к стене, запрокинул голову, закрыл глаза и прислушался. Опять ждать. Терпеливо выдерживать время. Не думать о том, что, если они найдут меня, рухнет не только моя собственная жизнь.
Я встрепенулся, заслышав шум, и глянул на часы. Прошло полтора часа, которых я даже не заметил.
То, что я услышал, не сулило мне ничего хорошего. Они всё ещё были здесь и, судя по всему, обыскивали здание самым серьёзным образом, этаж за этажом, помещение за помещением. Мне было слышно, как за несколько стен от меня открывались и снова закрывались дверцы шкафов. Звукоизоляция в этом здании действительно никуда не годилась, и я подумал, что набег полиции мог быть связан и с этим. Если в здании находился человек, который мог меня услышать.
Двери снова захлопнулись. Тяжёлые шаги по коридору. Они приближались к зубному кабинету.
Мне надо было срочно что-нибудь придумать.
Глава 26
Бьёрн Оррениус ненавидел ночные смены. Особенно когда приходилось проводить их в бессмысленных акциях, а не с газетой и кофейником. Кого они ищут? Этот тип давно уже смылся, можно спорить на что угодно. Если вообще не был плодом чьих-то галлюцинаций. Но шефу захотелось в очередной раз пустить пыль в глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151