Разумеется, и номера банковских счетов тоже представляли интерес, особенно заграничных. Для практического удобства профессор Боссе Нордин тут же рядом вписал и все необходимые пароли и пин-коды. Такие вещи всегда доставляют нам, профессионалам своего дела, особенную радость.
Какое-то время я взвешивал, не прихватить ли мне с собой весь календарь, но инстинкт отсоветовал мне делать это. В ближайшие дни многое, если не всё, будет зависеть от того, возникнет ли подозрение у тех, кто стоит за похищением Кристины.
Пролистав адресную часть, я углубился в календарь. Там были обычные записи – даты и время совещаний, дела, которые предстояло сделать, семинары, приглашения на симпозиумы, наспех записанные адреса отелей, имена людей, с которыми велись переговоры, номера рейсов. Я пролистал назад, поискал подозрительные записи в те дни, когда Кристина была похищена. Но именно в эти дни календарь зиял странными пробелами. Например, никак не были помечены похороны; в день похищения стояла запись: «Музей с Ф., 14 часов». Не нашёл я и записи о договорённости с Гансом-Улофом, про которую тот упоминал, этот лист календаря вообще был вырван.
Загадочно. Я смотрел в календарь и пытался понять, что бы это значило. Но у меня так и не возникло никаких предположений.
Дальше. Ящики стола. Я начал с правых. Большинство людей праворукие, и для них верхний правый ящик письменного стола – самый важный.
В этом ящике лежали всевозможные документы в прозрачных пластиковых файлах, на которые были наклеены этикетки с номерами. Поверх всего лежал счёт за путешествие, оплаченный кредитной картой. Поездка была в Таиланд. Господин и госпожа Нордин забронировали себе отель в Бангкоке, в программу были включены три «специальные экскурсии с экзотическими впечатлениями».
Я положил счёт назад и вслушался в себя, поскольку в меня был встроен колокольчик тревоги, и он уже начал издавать первые робкие звуки. Хорошо, Боссе Нордин увлечён Азией, это видно по квартире, но всё равно меня что-то настораживало. Чувствовалось, что запахло жареным…
По улице проехала машина, её колеса издали скрипучий звук, который меня встревожил. Я подошёл к окну и выглянул наружу. Машина проехала мимо, но я увидел другое: пошёл снег, да ещё какой! Валом валили густые хлопья, настоящий снегопад, каким ему и положено быть. Мне следовало поторопиться. По крайней мере, я должен покинуть дом до того, как снег прекратится, иначе я оставлю великолепные следы, что было мне совсем некстати.
Я вернулся к письменному столу, выдвинул нижние ящики. Там я нашёл рукописи статей с правкой и хаотическую коллекцию всевозможных научных бумаг.
Теперь левая сторона. Верхний ящик. Мои внутренние колокольчики тревоги пронзительно заверещали, когда я кончиками пальцев вынул белую картонную коробку, на которую были наклеены фотографии маленьких детей, аккуратными рядами, всего двадцать одна штука.
Там были только девочки, две – южноамериканского типа, остальные – с азиатскими чертами лица. Девочки не старше семи лет.
Под каждым фото стояла дата. Она не могла быть днём рождения, для этого все даты были достаточно недавними, в пределах года-двух. Каждая дата приходилась на ноябрь или декабрь.
А в коробке были списки имён, отмеченных галочками…
С удушливым чувством я положил картонку перед собой, заглянул в глаза девочек, большинство из которых смотрели в камеру с испугом.
Так вот в чём состояло хобби профессора Боссе Нордина! Я наткнулся на его «коллекцию».
Мир был в руках сатаны.
Я попытался представить себе, как он сидит здесь, со стаканчиком дорогого коньяка, который я заметил в гостиной, и разглядывает трофеи своей извращённой страсти. Как он наслаждается воспоминаниями о своих приключениях в Азии, о тропических ночах, о маленьких телах, купленных за пару долларов… И, судя по всему, его жена была с ним за компанию. Наверное, они вместе предавались жарким предвкушениям в ожидании очередной осени, очередной поездки, очередной «специальной экскурсии с экзотическими впечатлениями»?..
Мне вдруг стало так дурно, что я откинулся назад, закрыл глаза и ждал, пока схлынет волна тошноты. Мир был в руках сатаны, это точно! И кто я такой, чтобы выступать против Князя тьмы?
Запах кожи, пыли и затхлый воздух вызвали у меня удушье. Я сунул картонку с фотографиями в ящик стола, всё остальное тоже разложил по местам и вышел вон.
Когда я ехал назад, в Стокгольм, я весь кипел яростью. Я ехал, вцепившись руль с ожесточённой энергией, полный твёрдой решимости не сдаваться, не уступать – ни погоде, ни тем, кто считал, что мир и всё, что в нём есть, их личная собственность. Я буду отбиваться изо всех сил и не считая своих потерь. Мне уже нечего терять, видит Бог, я бы их всех… убил? Нет, это слишком милосердно. Но я доберусь до них, до всех, кто замешан в этом деле. Я доберусь до них, даже если это будет последнее, что я сделаю в этой жизни.
Несмотря на дикую ярость, мне удалось уснуть, даже выспаться, что уже было хорошим началом. Я заранее позаботился о том, чтобы отключить мобильный телефон, и когда за завтраком снова включил его, на нём не оказалось ни одного сообщения от Ганса-Улофа. Как я, однако, его выдрессировал.
Принимая душ, я слышал из комнаты всё ещё незнакомого мне третьего жильца двухголосое хихиканье, а чуть позже, когда я вытирался полотенцем, уже и стоны. Тут явно намечался длинный любовный уикенд.
Госпожа Гранберг поставила передо мной завтрак со своим обычным безразличием. Всё остальное время она сидела на своём постоянном месте за кухонным столом, загипнотизированно устремив взгляд на матовый экран телевизора, который никогда не выключался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151