ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
— Когда ты успела выучить слэнг, дорогуша? — спросила заведующая, странно удивляясь не умению Фрэта, но познаниям лаборантки.— My new boyfriend from Pittsburgh, State Pennsylvania …, — Мой дружок из Питсбурга, что в штате Пенсильвания…
— Слава собралась выложить привычное имя Абрашка, но притормозила и сказала, перекатывая "r", как настоящая американка: …Abraham is a good teacher. — Эйбрехэм — прекрасный учитель…
— Она старательно оправдывалась, будто cделала что-то недозволенное.— Тот синий негр-шкаф, что привез биглей из Нью-Йорка?— He's not a coon. He's an Afro-American, — Он не черномазый…, он афро-американец…
— твердила Слава, отбиваясь, любя и ненавидя Лопухину.— Значит, тебя зовут…? — сказала Лопухина, глядя на бигля и вспоминая имя…— Фрэт, мадам! Как поживаете? — сказал он и с интересом уставился на нее, ожидая продолжения знакомства,— Доктор Лопу… Елена! — В замешательстве она чуть склонила голову, с трудом подавляя желание протянуть руку в приветствии…— Биглей можно оперировать? Мне для эксперимента как раз нужны инбридные линии. — Лопухина нервно отвернулась от Фрэта, давая ему понять, что разговор закончен, помедлила, видимо, считая варианты, достала из кармана пластинку жевательной резинкии и, сложив вдвое, сунула в рот, а упаковку скатала в плотный шарик и из-за головы резко и точно метнула в ведро с опилками, и, не дожидаясь пока он приземлится, отвернулась и внимательно посмотрела на Станиславу, контролируя боковым зрение удивление и восторг бигля, не отрывающего взгляд от ведра:— Не хочу преждевременно афишировать свои опыты, Слава… Поможешь выполнить парочку небольших операций в брюшной полости этого… разговорчивого кобеля и ужин в дорогом ресторане за мной… Если захочешь, поедем потом на дачу…— Их нельзя оперировать, Ленсанна, — сказала Слава, привычно сопротивлялясь.— Разве они не прошли адаптацию?— Они должны принести потомство…— Это мне и надо… Откуда, как не из беременных подружек рыжего красавца, я смогу извлечь… — Лопухина замолчала, задумавшись странно и, забыв о Фрэте, оглядела Станиславу, оценивая, и, в который раз, оставшись довольной осмотром, провела рукой по полноватым бедрам лаборантки и замерла, погрузив пальцы под халатом в податливые ягодицы девушки… Глава III. Профессор Глеб Трофимов Директора Цеха за глаза звали Ковбой-Трофимом из-за сохранившейся, несмотря на почтенный возраст, звания и награды, мальчишеской прыти и отваги, и необъяснимой любви к ковбойскому снаряжению, которым был заставлен его огромный кабинет. В него были влюблены все: шустрые молоденькие санитарки и дежурные сестры, старавшиеся, подражая Лопухиной, обнажать небольшие участки собственного тела, но делавшие это неумело и от этого вульгарно, и уж, конечно, не сексуально пристойно, как могла это делать только она одна; полные достоинства и избыточного веса врачи функциональной диагностики; энергичные дамы хирургических отделений Цеха…; но более — хирурги-мужчины, слепо любящие и также слепо подражающие ему во всем…Если полагать, что Цех — это мир, то Ковбой-Трофим был его Богом, и как всякий Бог не снисходил до мирян и не разбрасывался чудесами.Ежедневные операции, предоперационные обсуждения и обходы, были не в счет, потому как лишь подчеркивали его божественное начало…Однако Ковбой старел, несмотря на браваду, и Елена Лопухина, которая любила и почитала его за Бога сильнее хирургов-мужчин, видела и понимала это лучше всех… Он становился не просто a cradle-snatcher, что на жаргоне Фрэта означало «старый любовник молодой женщины»… И дело было не только в периодических провалах его сексуальных сражений, когда даже Виагра, дозы которой он недопустимо увеличивал в последнее время, не позволяла доминировать… Он становился дряхлым и скоро это увидят и поймут остальные, и тогда почетная оставка, и собственная карьера Лопухиной может сильно притормозить, и безупречно выстроенная схема перестанет приносить доходы даже отдаленно несопоставимые с нынешними…, и принялась судорожно искать нетрадиционные решения традиционной проблемы…А Ковбой-Трофим не собирался подавать в отставку и будущая мизерная почетная пенсия была ему по барабану… За десять лет вольной хирургической жизни, почти не контролируемой государством российским, исправно переводившим на счета Цеха деньги, пусть и малые, на зарплату, канализацию, хирургическое белье, медикаменты, воду и свет, он заработал блестящей работой рук, оперирующих почти все: от геморроя до аортно-коронарных анастомозов, никак не менее миллиона американских долларов, которые благодарные пациенты и их ушлые родственники вкладывали то в конвертацию валют, то в почти смертельные по риску, но неизъяснимо приятные и прибыльные финансовые пирамиды, успевая всякий раз во-время снять со счетов не только тело денежного вклада — corpus, но и набежавшую маржу, превосходящую размерами corpus в несколько раз…Однако наибольший доход приносили пересадки органов иностранным гражданам, которые табунами наезжали в Цех на относительно дешевые, по сравнению с ценами Западной Европы, операции по пересадке органов, выполняемые в рамках международных межинститутских программ, большая часть которых финансировалась правительствами соответствующих государств, о чем привычно забывали и прибывающие пациенты, и принимающая сторона…Неучитываемые операции, госпитализация для трансплантации больных вне листа-ожидания, манипулирование донорскими органами, как и внеочередная их отправка за рубеж, обеспечивали, наряду с гонорарами в конвертах, фантастические заработки Ковбою, который понимал, что блестящий менеджмент денежных потоков, текущих в карманы, не реализовался сам собой, но был упорядочен и строго выстроен в соответствии с его инструкциями Еленой Лопухиной, самой любимой и дорогой его ученицей…, и женщиной, которую он так и не смог выучить большой хирургии, но которую старался справедливо продвигать, помятуя, что Цех никогда не простит немотивированных поступков и так же легко и просто, как боготворил, сбросит с небес…Он по-началу растерялся, не зная куда девать бешенные деньги, получаемые фактически за ту же рутинную хирургическую работу, что и в былые времена, когда покупка дорогого галстука превращалась в событие, подрывающее семейные бюджет, хотя семьи у Ковбоя не было никогда… Опыт трат пришел очень быстро и так пугающе непредсказуемо, что погоня за деньгами стала доминировать над хирургией… Однако он пока не понимал этого… или просто обманывал себя, привычно ставя хирургию превыше всего… и также привычно закрывая глаза на ее нынешний полукриминальный характер, не без оснований полагая, что выдающееся операторское мастерство служит индульгенцией от всех бед…
Глеб Трофимов вырос в семье никогда не воевавшего майора, прослужившего войну военпредом на обозном заводе в заштатном городке Сызрани с речкой Хопер, что застрял неподалеку от Куйбышева, нынешней Самары, в излучине Волги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
— Слава собралась выложить привычное имя Абрашка, но притормозила и сказала, перекатывая "r", как настоящая американка: …Abraham is a good teacher. — Эйбрехэм — прекрасный учитель…
— Она старательно оправдывалась, будто cделала что-то недозволенное.— Тот синий негр-шкаф, что привез биглей из Нью-Йорка?— He's not a coon. He's an Afro-American, — Он не черномазый…, он афро-американец…
— твердила Слава, отбиваясь, любя и ненавидя Лопухину.— Значит, тебя зовут…? — сказала Лопухина, глядя на бигля и вспоминая имя…— Фрэт, мадам! Как поживаете? — сказал он и с интересом уставился на нее, ожидая продолжения знакомства,— Доктор Лопу… Елена! — В замешательстве она чуть склонила голову, с трудом подавляя желание протянуть руку в приветствии…— Биглей можно оперировать? Мне для эксперимента как раз нужны инбридные линии. — Лопухина нервно отвернулась от Фрэта, давая ему понять, что разговор закончен, помедлила, видимо, считая варианты, достала из кармана пластинку жевательной резинкии и, сложив вдвое, сунула в рот, а упаковку скатала в плотный шарик и из-за головы резко и точно метнула в ведро с опилками, и, не дожидаясь пока он приземлится, отвернулась и внимательно посмотрела на Станиславу, контролируя боковым зрение удивление и восторг бигля, не отрывающего взгляд от ведра:— Не хочу преждевременно афишировать свои опыты, Слава… Поможешь выполнить парочку небольших операций в брюшной полости этого… разговорчивого кобеля и ужин в дорогом ресторане за мной… Если захочешь, поедем потом на дачу…— Их нельзя оперировать, Ленсанна, — сказала Слава, привычно сопротивлялясь.— Разве они не прошли адаптацию?— Они должны принести потомство…— Это мне и надо… Откуда, как не из беременных подружек рыжего красавца, я смогу извлечь… — Лопухина замолчала, задумавшись странно и, забыв о Фрэте, оглядела Станиславу, оценивая, и, в который раз, оставшись довольной осмотром, провела рукой по полноватым бедрам лаборантки и замерла, погрузив пальцы под халатом в податливые ягодицы девушки… Глава III. Профессор Глеб Трофимов Директора Цеха за глаза звали Ковбой-Трофимом из-за сохранившейся, несмотря на почтенный возраст, звания и награды, мальчишеской прыти и отваги, и необъяснимой любви к ковбойскому снаряжению, которым был заставлен его огромный кабинет. В него были влюблены все: шустрые молоденькие санитарки и дежурные сестры, старавшиеся, подражая Лопухиной, обнажать небольшие участки собственного тела, но делавшие это неумело и от этого вульгарно, и уж, конечно, не сексуально пристойно, как могла это делать только она одна; полные достоинства и избыточного веса врачи функциональной диагностики; энергичные дамы хирургических отделений Цеха…; но более — хирурги-мужчины, слепо любящие и также слепо подражающие ему во всем…Если полагать, что Цех — это мир, то Ковбой-Трофим был его Богом, и как всякий Бог не снисходил до мирян и не разбрасывался чудесами.Ежедневные операции, предоперационные обсуждения и обходы, были не в счет, потому как лишь подчеркивали его божественное начало…Однако Ковбой старел, несмотря на браваду, и Елена Лопухина, которая любила и почитала его за Бога сильнее хирургов-мужчин, видела и понимала это лучше всех… Он становился не просто a cradle-snatcher, что на жаргоне Фрэта означало «старый любовник молодой женщины»… И дело было не только в периодических провалах его сексуальных сражений, когда даже Виагра, дозы которой он недопустимо увеличивал в последнее время, не позволяла доминировать… Он становился дряхлым и скоро это увидят и поймут остальные, и тогда почетная оставка, и собственная карьера Лопухиной может сильно притормозить, и безупречно выстроенная схема перестанет приносить доходы даже отдаленно несопоставимые с нынешними…, и принялась судорожно искать нетрадиционные решения традиционной проблемы…А Ковбой-Трофим не собирался подавать в отставку и будущая мизерная почетная пенсия была ему по барабану… За десять лет вольной хирургической жизни, почти не контролируемой государством российским, исправно переводившим на счета Цеха деньги, пусть и малые, на зарплату, канализацию, хирургическое белье, медикаменты, воду и свет, он заработал блестящей работой рук, оперирующих почти все: от геморроя до аортно-коронарных анастомозов, никак не менее миллиона американских долларов, которые благодарные пациенты и их ушлые родственники вкладывали то в конвертацию валют, то в почти смертельные по риску, но неизъяснимо приятные и прибыльные финансовые пирамиды, успевая всякий раз во-время снять со счетов не только тело денежного вклада — corpus, но и набежавшую маржу, превосходящую размерами corpus в несколько раз…Однако наибольший доход приносили пересадки органов иностранным гражданам, которые табунами наезжали в Цех на относительно дешевые, по сравнению с ценами Западной Европы, операции по пересадке органов, выполняемые в рамках международных межинститутских программ, большая часть которых финансировалась правительствами соответствующих государств, о чем привычно забывали и прибывающие пациенты, и принимающая сторона…Неучитываемые операции, госпитализация для трансплантации больных вне листа-ожидания, манипулирование донорскими органами, как и внеочередная их отправка за рубеж, обеспечивали, наряду с гонорарами в конвертах, фантастические заработки Ковбою, который понимал, что блестящий менеджмент денежных потоков, текущих в карманы, не реализовался сам собой, но был упорядочен и строго выстроен в соответствии с его инструкциями Еленой Лопухиной, самой любимой и дорогой его ученицей…, и женщиной, которую он так и не смог выучить большой хирургии, но которую старался справедливо продвигать, помятуя, что Цех никогда не простит немотивированных поступков и так же легко и просто, как боготворил, сбросит с небес…Он по-началу растерялся, не зная куда девать бешенные деньги, получаемые фактически за ту же рутинную хирургическую работу, что и в былые времена, когда покупка дорогого галстука превращалась в событие, подрывающее семейные бюджет, хотя семьи у Ковбоя не было никогда… Опыт трат пришел очень быстро и так пугающе непредсказуемо, что погоня за деньгами стала доминировать над хирургией… Однако он пока не понимал этого… или просто обманывал себя, привычно ставя хирургию превыше всего… и также привычно закрывая глаза на ее нынешний полукриминальный характер, не без оснований полагая, что выдающееся операторское мастерство служит индульгенцией от всех бед…
Глеб Трофимов вырос в семье никогда не воевавшего майора, прослужившего войну военпредом на обозном заводе в заштатном городке Сызрани с речкой Хопер, что застрял неподалеку от Куйбышева, нынешней Самары, в излучине Волги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83