– Нет, может! Это я – в Блу-Монде, – возразил Хайс, вынимая сигарету изо рта.
– Вот ваши деньги – двести тридцать долларов. – Элеана протянула Коннорсу чек. – Большое спасибо!
– Это я должен вас благодарить, мисс Хайс! – улыбнулся Эд, кладя чек в бумажник.
– Я, например, знаю, что вы расспрашивали служащего отеля, – продолжал Джон Хайс, – не видел ли он меня вчера вечером перед убийством Макмиллана. Я знаю, что вы купили револьвер "Смит и Вессон", калибра тридцать восемь, и коробку патронов. Подозреваю, что именно он оттопыривает ваш карман. Я также знаю, что вы справлялись у парикмахера, не отсутствовал ли я в городе недели три-четыре назад...
Коннорс засунул руку в карман и нащупал оружие.
– У вас что, второе зрение?
– До меня доходят многие вещи, но самым естественным образом, – тонко улыбнулся Хайс. – Так уж получилось, что я владелец отеля. Я также дал денег Джо для открытия парикмахерской. Владелец магазина оружия Чарли – мой старый друг. Мы все здесь живем дружно, мы пожимаем друг другу руки и никогда не оставляем в беде товарища... Теперь моя очередь задавать вопросы. Что дает вам повод предполагать, что я могу оказаться тем типом, который стрелял в Макмиллана вчера вечером?
– Но ведь это абсурд! – подскочила Элеана.
– Совершенный абсурд, – согласился Хайс без гнева, равнодушным тоном, но его безразличие еще более устрашало – это было равнодушие человека, выведенного из терпения, но не более. – Могу вас заверить, мистер Коннорс, что, если бы я захотел вас убить, я сделал бы это, не нервничая и не торопясь. И убил бы вас, а не старика, которого очень любил. Итак, я задал вам вопрос.
Коннорс молчал, не зная, что ответить.
– Он, – взяла слово Элеана, – вне сомнений, вспомнил о той идиотской истории, которую написал в Гвадалахаре. Я рассказала ему, что произошло между моим отцом, Тамарой и Пабло. Но, узнав, что отец посылал мне ежемесячно деньги, Эд заметил, что отец, вероятно, очень сильно меня любит, и он не стал бы убивать подобным образом Санчеса, так как это ставило меня в опасное положение. Эд вообще переиначил всю историю. По его версии, мой отец неожиданно вернулся домой к застал вас ухаживающим за Селестой. Тогда вы убили его и закопали. Потом вы убили Пабло, который пытался вас шантажировать, и заплатили Тамаре, чтобы она покинула город, причем так, чтобы все подумали, что мой отец удрал с ней. Вы, конечно, по его версии, взяли деньги, которые привез отец, но вас мучили угрызения совести, и тогда вы связались с адвокатом Санчесом, чтобы якобы от имени моего отца он посылал мне ежемесячно пятьдесят долларов. Потом, месяц тому назад, когда я отправилась в Мексику за свидетельством о браке, вы испугались, что адвокат Санчес может мне все рассказать. Тогда вы сели на самолет, прилетели в Мексику и вызвали в Урапан Санчеса. Вы убили его и оставили в его руке медальон моего отца. Я уж не помню, как там Эд объяснял, зачем вам понадобился медальон.
– Он взял его с тела брата, которого убил двадцать лет назад, – пояснил Коннорс.
Хайс с интересом взглянул на Коннорса.
– Этот детектив написали вы?
– В общем-то, я.
– И какое-нибудь издательство купило его у вас?
– Конечно.
Хайс вынул изо рта сигарету.
– Мне бы хотелось когда-нибудь прочитать этот детектив. Коннорс немного ослабил узел галстука.
– А вы уверены, что уже случайно не прочитали его? У Элеаны был черновик, а я обнаружил его обгорелые страницы позади вашего дома, когда ходил вчера вечером к реке, после того, как вы пожелали мне спокойной ночи.
– Нет, я ничего не читал, – сухо возразил Хайс. – У меня остается слишком мало времени для чтения.
– Да, это так! – вмешалась Элеана. – Я выбросила вон оба черновика и первого, и второго романов вчера вечером, перед обедом. Точнее, я бросила их в печку на кухне. – Ее акцент и манера говорить, проглатывая окончания слов, стали особенно заметны. – Я так разозлилась, узнав, что ты ошиваешься здесь, в Блу-Монде!
– А где ты до этого их хранила? – поинтересовался Коннорс.
– В одном из ящиков моего туалетного столика. Я заворачивала в них лаванду, – съязвила она.
Хайс молча выпускал дым, потом снова вступил в разговор:
– Начинаю понимать ваши взгляды на жизнь и на эту историю, мистер Коннорс. Теперь я знаю, почему вы держите руку в кармане на рукоятке револьвера. Если бы я убил своего брата из-за любви к Селесте, то все могло случиться именно так, как вы описали в вашей детективной истории. Я, без сомнения, тем или иным образом, скрыл бы это преступление. Без сомнения, меня бы мучила совесть и отравляла бы жизнь. И я бы каким-нибудь образом устроил, чтобы посылались деньги на воспитание Элеаны. Я также мог бы совершенно запросто убить этого мексиканского адвоката, чтобы заставить его замолчать. И обстановка, действительно, сложилась бы именно так, как сложилась она в настоящий момент. Мне пришлось бы убить вас или, по крайней мере, попытаться это сделать, чтобы не возвращаться в Мексику и не быть там осужденным.
"Этот человек, как я и подозревал, хладнокровен и проницателен", – подумал Коннорс.
Глава 13
Держа сигарету между пальцами, Хайс облокотился на стол и сжал пальцами лоб. Трудновыносимое молчание воцарилось в кабинете. Потом, подняв голову, Хайс продолжил:
– К сожалению, в вашей версии верно лишь то, что я люблю Селесту. Я любил ее еще тогда, когда Дон и она собирались пожениться...
– Тогда почему вы не женились на ней? – спросил Коннорс.
– Потому что она никогда не хотела меня, – просто ответил Хайс. – Она еще и сейчас влюблена в его память. Несмотря на то, что Дон им устроил, ей и Элеане, он все еще ее муж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50