Гардеробщица тоже узнала меня и сделала круглые глаза.
– Скажите, пожалуйста, еще один флик! Улица полна ваших коллег.
Я остановился, стараясь отдышаться, чтобы выйти отсюда нормальным шагом, хотя меня так и подмывало побежать. Я ответил ей одним словом:
– Знаю.
Маленькая стерва продолжала:
– Вам не следовало так сильно бить его.
Я промолчал, но она продолжала приставать ко мне:
– Ну они и повеселятся! – При этой мысли рот у нее полуоткрылся, на лице выразилось живейшее удовольствие. – Что они теперь сделают с вами! Ужас!
Я посмотрел на нее в упор и спокойно заметил:
– Жаль, что нет твоего Жюля. Вы бы с ним получили большое удовольствие.
Она искоса взглянула на меня и ничего не ответила.
Я выбрал на полке шляпу, которая показалась мне наиболее подходящей, сунул ей двадцать долларов за корсаж и не спеша вышел на тротуар. Он был буквально забит полицейскими в форме. У входа в отель роилась целая толпа репортеров и фотокорреспондентов. Толпа любопытных заполняла все остальное пространство.
– Простите, – проговорил я сдавленным голосом, проходя мимо бригадира.
Он упустил свой шанс отличиться и отстранился, даже не взглянув на меня. Я приблизился к гудящей толпе. Моя спина, так же как и голова и рука, болела со страшной силой. Каждую секунду я ожидал, что кто-то меня увидит и узнает.
Мне нужно было поскорее отсюда убраться, тем более, что появился инспектор Греди. Его шофер так припарковал машину, что практически блокировал подъезд к 52-й улице. Греди и помощник комиссара Рейхарт, окруженные полицейскими, направились ко входу в отель, где их окружила толпа репортеров, жаждущих попасть внутрь.
– Нет! – коротко бросил Греди. – Если капитан Пурвис сказал вам нет, значит нет.
На него можно полагаться. Он никогда не отменял распоряжений своих подчиненных.
Я шагнул в сторону любопытствующих и стал медленно продвигаться вперед. Но тут на меня стремительно налетел человек небольшого роста. Чтобы не потерять равновесия, я вынужден был схватить его за рукав.
– Прошу прощения, – извинился Або Фитцел из «Дейли Мирор».
Он собрался было идти дальше, но вдруг выпрямился и остался стоять с открытым ртом. В первый раз за много лет, что я его знаю, маленький журналист совершенно растерялся. Я сильно сжал его хрупкий локоть.
– Я тебе когда-нибудь врал, Або?
Он внимательно посмотрел мне в глаза.
– Нет.
– Сведения, которые я тебе давал, всегда оказывались правдой?
– Да, ну и что же?
Мне так хотелось обернуться и посмотреть назад, что у меня заболела шея. Но я не посмел этого сделать. Свободной рукой я вытер пот со лба, и мне показалось, что я почти слышу, как кто-то проговорил: «Эй вы там, громила, разговаривающий с Фитцелем?»
– И что же? – повторил Або.
– А то, что я не убивал Симона.
Если и говорю правду, то для него это просто фантастическая информация.
– Ты клянешься в этом, Герман?
– Клянусь!
– А кто же его убил?
– Не знаю. Кто-то, кто был в его комнате.
– Другими словами, все это подстроено?
– Да. Совершенно так же, как и с Пат.
– Но кто же это сделал?
– Думаю, Рег Хоплон.
Або продолжал смотреть на меня пронизывающим взглядом.
– Зачем ему понадобилось губить тебя и Пат?
– Не знаю.
– Это не имеет смысла.
Я вновь вытер пот со лба.
– Согласен, это не имеет смысла, но Per по уши погряз в этом деле.
Спина и затылок разболелись не на шутку. Даже простое дыхание вызывало невыносимую боль. Я поторопился сказать:
– Там, наверху, они найдут мой револьвер. Им воспользовались, чтобы ухлопать Симона, пока он был накачан наркотиками и виски. Но это сделал не я. Тони Венелли вместе со своим напарником отобрали у меня револьвер вместе с бляхой, когда я выходил из дома на Гров-стрит.
– А ты хочешь, видимо, добровольно сдаться в плен «Мирор».
– Нет.
Або хороший журналист, и он мой настоящий друг. Я стоял спиной к отелю, а Або – лицом.
– Ты спустился с тыльной стороны здания по лестнице и вышел через клуб в нижнем этаже? – осведомился он.
– Да.
– Тебя видели? Кто-нибудь тебя узнал?
– Да.
Он встал так, чтобы мне было удобнее подойти к толпе зевак.
– В таком случае давай отсюда, и поживее! Девка из гардероба выскочила на улицу, как фурия. Сейчас она натравит на тебя фликов.
Я мигом проскользнул в толпу. Девица остановилась в тридцати метрах от меня и стала вопить:
– Остановите его! Он должен быть здесь, на тротуаре! Он только что вышел отсюда!
Через несколько мгновений после ее воплей началось всеобщее смятение. Кто-то из фликов включил сирену. Шофер на полицейской машине, на которой включили сирену, кричал шоферу Греди, чтобы тот убирался с дороги.
Позади меня, из открытого окна номера 201, Джим Пурвис спрашивал, что случилось.
Швейцар у двери отеля объяснил ему, что девица из гардеробной и метрдотель утверждают, что только что от них вышел Стен.
– Боже мой, – выругался Джим, – так хватайте его. Перестаньте совать свой нос куда не следует, а лучше задержите его.
Я понял, что он хотел этим сказать: вся толпа должна броситься на меня, а Греди со своей стороны спустит на меня свою свору и, возможно, даже попытается подстрелить меня. Но для меня все это обернулось так, как уже происходило не один раз. Когда читаешь в газетах, как какой-нибудь гангстер прошел сквозь цепи полицейских, это вовсе не журналистская выдумка. Это происходит потому, что существует элемент неожиданности: флики блокируют все входы и выходы и слишком заняты рассматриванием всех входящих и выходящих, чтобы заглянуть немного дальше.
Я как можно скорее отошел от дома, чтобы меня не заметили. Пот, заливавший мне уши, вызывал неприятный зуд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44