— У меня появилась некая возможность, — вновь заговорил Фэлкон, смущенный бесстрастием собеседника. — Возможность завести собственное дело. Мы с партнером разработали программу, которая, как нам кажется, найдет широкое применение в области здравоохранения. В перспективе это золотой дождь.
Уинтроп сдержанно улыбнулся.
— Миллиона за один вечер вам недостаточно? — спокойно осведомился он.
Фэлкон пропустил вопрос мимо ушей и продолжал уже более возбужденно. Сдержанная улыбка — дурной знак.
— У меня есть шанс заняться чем-нибудь самостоятельно. Это шанс заработать действительно большие деньги. Если все пойдет, как мы полагаем, через два-три года компания будет стоить от пятидесяти до шестидесяти миллионов долларов. И это по самым скромным подсчетам. Может, гораздо больше. И конечно, мы разместим свои средства в «Уинтроп, Хокинс и К°».
Грэнвилл отвернулся к окну.
— Я очень ценю все, что вы для меня сделали, Грэнвилл. Я расплатился со всеми долгами за обучение в колледже и университете, обзавелся кое-какими очень славными вещами, получил стартовый капитал для нового предприятия. И все это благодаря щедротам банка. И сегодняшней премии. Мне все еще не верится, что фирма — то есть вы — отвалили мне такую кучу денег. И все же я должен попытаться. Никогда не прощу себе, если не сделаю попытки. Знаю, шаг рискованный, но какого черта, семьи у меня пока нет, иждивенцев тоже. Самое время рискнуть. И мне совершенно не хочется ждать десять или пятнадцать лет, пока я стану старшим компаньоном здесь, в банке. А может, и никогда не стану. Да, я знаю, вы за меня, но кое-кто против. И если вам не удастся подставить плечо... — Фэлкон умолк. Сердце бухало в груди, как паровой молот. — Разумеется, и вы это прекрасно понимаете, из всей этой затеи может ничего не выйти. Девять из десяти новых начинаний в бизнесе не выдерживают и года. И если получится именно так, то есть если меня ждет провал, то я приползу назад и, надеюсь, местечко...
— Даже и не думайте, Фэлкон, возвращаться в «Уинтроп, Хокинс и К°», — отчеканил Уинтроп ледяным голосом. Казалось, четыре последних года мгновенно стерлись из его памяти. Он посмотрел Фэлкону прямо в глаза.
Тот слегка отступил, словно его обдало порывом холодного воздуха.
— Извините... — В груди его внезапно зародилось нечто похожее на ненависть.
— Прошу вас немедленно оставить помещение. — Голос Уинтропа звучал совершенно бесстрастно, точно так же, как при разговоре с Кунковски. — И не пытайтесь прийти сюда в понедельник, вас попросту не пустят. Я сам дам указания охране. Ваши личные вещи перешлют вам домой. Как компаньон со стажем всего лишь в один год вы, по нашим внутренним правилам, не можете претендовать на свою долю участия в акционерном капитале. Если не верите, сами посмотрите устав. Желаю удачи в вашем начинании. Всего доброго, мистер Фэлкон.
Эндрю подумал, не лучше ли дать задний ход, протянуть старику руку. Но тут же понял, что это бесполезно. В мгновение ока он, с точки зрения Уинтропа, переместился в то же измерение, что и Кунковски. Его попросту не существовало.
Глава 1
Февраль 1996 года
Фэлкон вглядывался в цифры отчета. Не надо было быть финансовым гением, чтобы понять их смысл. Товарищество с ограниченной ответственностью, занимающееся обеспечением компьютерных программ для медицинской промышленности, основанное четыре года назад им и Ридом Бернстайном, располагало всего десятью тысячами долларов наличных — этого не хватит даже для пятничной зарплаты. А поступлений, по крайней мере в ближайшие две недели, не предвидится, а если они и будут, то окажутся скудными, явно недостаточными для текущих расходов и опять-таки очередной недельной зарплаты.
Фэлкон откинулся на мягкую спинку удобного стула и начал подсчитывать крохотные трещинки в протекающем кафельном потолке. Если не случится чего-то экстраординарного, притом в ближайшее время, товарищество пойдет ко дну. Как говорится на Уолл-стрит, «падай и гори ясным пламенем, малыш. Падай и гори».
Фэлкон насчитал пятьдесят трещинок в одной кафельной плитке, понял всю бессмысленность этого занятия и, развернувшись на стуле, вгляделся через большое окно позади стола в здания и улицы городка. Отсюда, из кабинета, расположенного на четвертом этаже, он хорошо видел шпиль часовни Принстонского университета. Она величественно устремлялась в безоблачное, лазурное небо. День в средней части штата Нью-Джерси выдался великолепный.
Эндрю с шумом выдохнул воздух. Сейчас их товариществу следовало бы уже прочно стать на ноги, а его первоначальному пятисоттысячному вкладу принести десятки миллионов прибыли. Но юный мистер Бернстайн, этот якобы компьютерный бог и разработчик первоначального продукта фирмы, проморгал убийственный вирус в программе. Вылечить систему ему тоже не удалось, и замыслы Фэлкона превратились в дым, а его пятьсот тысяч долларов — в груду никому не нужной, по мнению большинства, бумаги.
Эндрю медленно повернулся к столу и посмотрел через стеклянную дверь кабинета на свою новую секретаршу. Она печатала какое-то письмо. Дженни Кейгл была привлекательной девушкой. Весьма привлекательной. Ее длинные каштановые волосы свободно падали на плечи, подчеркивая тонкость черт лица, бездонность голубых глаз, прикрытых пушистыми темными ресницами, полные и мягкие губы, гладкую кожу. Эндрю набрал в грудь воздуха.
Тут тоже есть свои проблемы. У Дженни три дырочки в мочке левого уха, цепочка на шее с выгравированным на ней именем хозяйки. Нередко на щеках у нее слишком много румян, а помада наложена кричаще толстым слоем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118