Меня интересует, почему вы переехали.
– Нам потребовался более просторный дом.
– Вам понадобилось более просторное помещение? Большее число спален?
Терри Вейлс покашлял, прикрыв ладонью рот.
– Когда мы въехали в дом на Вернон-Парк-Плейс, у нас был один ребенок. А когда переехали на Кинзи, уже два.
– Да, вы уже показали, что ваша жена торопилась нарожать детей. Скажите мне, мистер Вейлс, сколько было спален в доме на Вернон-Парк-Плейс?
– Три.
– А в доме на улице Кинзи?
– Три, – спокойно ответил он.
– Простите, вы сказали, три?
– Да.
– А, значит, такое же число спален. Тогда, я полагаю, просто сам дом был больших размеров.
– Да.
– Он был больше на три квадратных фута, – произнесла Джесс сухим тоном.
– Что?
– Дом на улице Кинзи был больше дома на Вернон-Парк-Плейс всего на три квадратных фута. Примерно вот на столько. – Джесс отмерила шагами три квадратных фута перед присяжными заседателями.
– Возражение, Ваша честь! – крикнул Хал Бристол со своего места за столом защиты. – Какое это имеет отношение к делу?
– Я подхожу к этому, Ваша честь.
– Не тяните, – распорядился судья Харрис.
– Не правда ли, мистер Вейлс, что причина вашего переезда с Вернон-Парк-Плейс заключалась в неоднократных жалобах соседей в полицию на ваше поведение? – быстро спросила Джесс.
– Нет, это неправда.
– Не правда ли то, что соседи неоднократно жаловались на вас в полицию, потому что боялись за безопасность вашей жены?
– У нас был всего один сосед, который звонил в полицию всякий раз, когда я слишком громко включал стереомузыку.
– Что совпадало с каждым избиением вашей жены, – заявила Джесс, глядя на присяжных заседателей.
– Возражение! – Хал Бристол вскочил на ноги.
– Принимается.
– Вечером 3 августа 1984 года в ваш дом на Вернон-Парк-Плейс была вызвана полиция. – Джесс начала зачитывать свои записи, хотя она знала эти даты наизусть. – Так же, как вечером 7 сентября 1984 года, а также вечером 22 ноября 1984 года и 4 января 1985 года. Это верно?
– Я не помню точных дат.
– Все это зафиксировано в досье, мистер Вейлс. Вы не оспариваете эти данные?
Он покачал головой, потом посмотрел на судебного стенографа и произнес:
– Нет.
– Каждый раз во время этих вызовов полиции ваша жена демонстрировала явные следы избиения. Один раз ее даже госпитализировали.
– Я уже говорил, что наши ссоры часто переходили все дозволенные рамки, что я не могу похвастаться ролью, которую я играл в них.
– Ссоры выходили за рамки? – вопросительно повторила Джесс. – Превращались в кулачный бой? В избиение кулаками?
– Возражение!
– Принимается.
Джесс подошла к столу обвинения и взяла другой полицейский доклад.
– В этом докладе говорится, что вечером 4 января 1985 года, в тот вечер, когда ваша жена была госпитализирована, тело Нины Вейлс на сорок процентов было покрыто синяками и ссадинами, имелось внутреннее кровоизлияние, разбит нос, сломаны два ребра, под обоими глазами красовались синяки. С другой стороны, вы получили несколько царапин на лице и кровоподтек на коленке. Это совсем не похоже на равную драку, мистер Вейлс.
– Возражение, Ваша честь! Где же тут вопрос?
– Правда ли, что ваша жена недавно родила второго ребенка?
– Правда.
– Девочку?
– Да, Ребекку.
– Сколько ей было времени 4 января 1985 года?
Терри Вейлс заколебался.
– Конечно, вы помните день рождения своей дочери, мистер Вейлс? – понукающе заметила Джесс.
– Она родилась второго декабря.
– 2 декабря 1984 года? Всего за четыре недели до драки, после которой ваша жена попала в больницу?
– Правильно.
– Так, это значит, что все ваши другие нападения...
– Возражение!
– Все другие инциденты, – поправилась Джесс, – 3 августа 1984 года, 7 сентября 1984 года, 22 ноября 1984 года произошли, когда ваша жена была в положении. Правильно это?
Терри Вейлс склонил голову на грудь.
– Да, – прошептал он. – Но все это носило не такой односторонний характер, как вы стараетесь представить.
– О, я не забываю об этом, мистер Вейлс. Разве из нас может кто-нибудь забыть ссадину на вашей коленке?
Хал Бристол опять вскочил на ноги.
– Возражение, Ваша честь!
– Беру свои слова обратно, – тут же отреагировала Джесс, беря из протянутой руки Нейла Стрейхорна еще один полицейский доклад, затем опять возвращаясь к месту для свидетеля. – Теперь давайте перенесемся на несколько лет вперед, к вечеру 25 февраля 1988 года. Вы опять уложили свою жену в больницу, правда?
– Моя жена куда-то ушла и бросила детей дома одних. Когда она вернулась, то мне стало понятно, что она напилась. Во мне просто что-то надломилось.
– Нет, мистер Вейлс, – тут же поправила его Джесс, – надломилось что-то не в вас, а у вашей жены. А более конкретно, кисть правой руки.
– Она бросила детей одних. Один Господь знает, что с ними могло бы случиться.
– Имеются ли свидетели того, что она оставила детей одних, мистер Вейлс? – спросила Джесс.
– Когда я вернулся домой, то застал их одних.
– Был ли кто-нибудь с вами?
– Никого.
– Поэтому у нас только ваше показание, что ваша жена ушла и оставила детей без присмотра?
– Да.
– Ну что же, почему бы нам и не поверить вам, – заявила Джесс, готовясь услышать возражение. Она знала, что возражение последует.
– Миссис Костэр, – предупредил судья Харрис, – не могли бы вы оставить сарказм и продолжить допрос.
– Простите, Ваша честь, – извинилась Джесс, разглаживая юбку и вдруг вспомнив о нижнем белье, которое привезла ей секретарша Дона до начала судебного заседания. В голове всплыли события сегодняшнего утра и вчерашнего дня. Находка тела Конни, проникновение в ее квартиру, порча ее нижнего белья – все вертелось в ее сознании, подогревало ее гнев, подталкивало ее на произнесение этих слов:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127