.
— В конце она умирает.
— Да, но как! — Джонатан замер, прикрыв глаза. — Тебе не кажется, что большинство из нас могут о таком только мечтать?
— Ты совершил большую ошибку, Джонатан.
Тот плавно повел рукой, изображая, что дирижирует оркестром.
— Не думаю.
Джимми подвинулся еще ближе.
— Люди, которых я видел сегодня, стонали и плакали. Конечно, те, что остались живы. Их увозили врачи с места аварии. А всего за пять секунд до несчастного случая все они думали о предстоящем ужине, вечернем шоу по телевизору или о том, какие оценки получили их дети в школе. Все были заняты собственными делами, а через мгновение жизнь изменилась.
Джонатан открыл глаза.
— Как мелодраматично! Ты становишься сентиментальным, брат. Тебе пора писать оперы, а не слушать их.
— Убийства Яйца ничем не отличались — один миг, и человек мертв. Тебе это нравится? Ощущение тончайшей грани между жизнью и смертью? Власть? Способность нарушить эту грань?
Джонатан поднял белую фуражку со стола и покрутил ее на пальце.
— О Боже правый! Какие серьезные разговоры! Чувствую, что потею от страха.
— Все сделано наугад, сумбурно, не придерешься. Поэтому полиция и не восприняла всерьез твое письмо, не поверила в серийность убийств — слишком уж они странные и одновременно прозаичные. Но мы чувствовали — что-то здесь не так.
Джонатан улыбнулся еще шире, вращая фуражку все быстрее и быстрее.
— Все в порядке? — спросила Оливия.
— Джеймс просто фантазирует, дорогая. — Он пристально смотрел на брата.
— Дай мне руку, — улыбнулся Джимми в ответ.
— Прости, что сделать?
Джимми протянул свою.
— В чем дело? — спросил он дружелюбно. — Боишься?
Джонатан поколебался, но все же вложил ладонь в руку брата.
— Ты до сих пор тренируешь кисти и пальцы, не так ли? Я почувствовал это в тот вечер по твоему рукопожатию. — Его кожа была холодной и мягкой.
— В кисти человека двадцать семь костей, — сказал Джимми, вглядываясь в глаза брата, и медленно сжал его ладонь. — Я порой читал учебники по анатомии, когда оставался один в домике у бассейна. Кое-что запомнил.
— Сила — это прекрасно, — процедил Джонатан, не отнимая руки. — Но это не главное... Правда симпатичная? — кивнул он в сторону Мишелл. — Одна из моих лучших работ.
— Она была красивой еще до того, как ты ее прооперировал.
Джонатан засмеялся.
— Спроси ее, думала ли она так же, — покачал он головой. — Мы все жаждем совершенства, Джеймс. Вот возьмем, например, тебя. Ты же постоянно правишь свои журналистские тексты. А мне приходится работать на более простом уровне — я переписываю саму матушку-природу, а она зачастую бывает такой мерзкой стервой.
Джимми продолжал сжимать руку брата.
— Двадцать семь костей. Все они аккуратно соединены друг с другом...
Зазвучала ария из «Турандот», та, где принцесса задает своим поклонникам три загадки. Ответивший верно получит ее руку и станет императором Китая. А проигравших казнят. Высокий чистый голос певицы предлагал эти загадки так, что ни один мужчина не смог бы устоять.
Джимми сильно сжал ладонь брата и заметил капельки пота, проступившие у него на лбу. Джонатан, тяжело дыша, расслабил руку, подчиняясь железной хватке Джимми.
— У тебя красивые руки, — сказал Джимми, двигая косточками. — Мягкие и изящные...
Джонатан сжал губы, поскольку брат усилил хватку, но даже не попробовал освободиться.
— Такими нежными и чувствительными руки делают многочисленные нервные окончания, не так ли? — продолжал Джимми. — Наверное, у тебя их целая куча?
Джонатан продолжал смотреть ему прямо в глаза, не сопротивляясь.
— В моих руках сила жизни и смерти, Джеймс, так что подумай хорошенько о том, что ты делаешь. Моя работа очень важна, ты это знаешь. Поговорим лучше о твоем сенсационном открытии, будто я сбежал с собственной вечеринки. Мне пришлось отправиться в больницу, потому что... — Он поднял голову, видя удивление брата. Голос певицы звучал все громче и выше, словно окружая их непреодолимой стеной. — Ты вспоминал сегодня об аварии? С чем-то похожим я столкнулся в воскресенье ночью — фургон с детьми на шоссе в Санта-Ане. Ребятишки возвращались с церковного концерта, никто не пристегнулся ремнями безопасности.
— Ты лжешь.
Джонатан пожал плечами.
— Ты уехал, чтобы забрать фотографии.
— Ах да, твои ценнейшие снимки, — покачал он головой. — Прости, но я всю ночь провел в операционной. Думал, ты в курсе.
— Я... я не верю тебе. — Джимми отпустил его руку.
Плечи Джонатана заметно расслабились, но рука неподвижно лежала на столе.
— Думаю, ты слишком серьезно воспринял эти снимки.
Впервые за все это время Джимми усомнился в существовании фотографий жертв Яйца. Может, Хоулт права, и ему просто привиделось?
— Мне не нужны снимки, ты и так предоставил мне все нужные улики, — все же сказан он спокойно. Однако, чувствуя, как сильно замерз, не мог скрыть дрожь. — Ты был на утесе в день убийства, смотрел на свою работу и улыбался, мать твою!
— О чем ты?
— Это не просто игра. Джонатан. Ты зашел слишком далеко.
— Я волнуюсь за тебя. Джеймс. — Джонатан снова нацепил фуражку на палец и начал крутить. — Старшие братья обычно опытней, но у нас с тобой всего год разницы.
Я даже не помню того времени, когда тебя не было на свете. Ты всегда существовал, делил со мной комнату, сидел за столом напротив. Мы были словно близнецы. — Фуражка завертелась быстрее. — Детектив Хоулт попросила меня встретиться с ней пару дней назад и задала мне массу вопросов о тебе. На твоем месте я бы позаботился об алиби. — Резким движением он натянул фуражку Джимми на голову.
Джимми сдернул головной убор и швырнул его брату в лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79