Послушай ее. Послушай внимательно. И скажи, знаешь ли ты ее и можешь ли сказать, что это за музыка и на какой пластинке записана. Попробуешь?
Пьеро помолчал. Потом еле заметно кивнул.
Человек поднялся и нажал кнопку на магнитофоне. Звуки гитары внезапно заполнили комнату. Женщина посмотрела на сына. Лицо его было напряженным и сосредоточенным. Он внимательно слушал звуки, лившиеся из динамиков и заполнявшие все вокруг. Прошло всего несколько секунд, и наступила тишина. Полицейский снова присел возле Пьеро.
— Хочешь еще послушать?
Все так же, ничего не говоря, парень отрицательно покачал головой.
— Узнаешь?
Пьеро посмотрел на Бикжало, словно его ответ предназначался только ему.
— Есть, — тихо произнес он.
Директор подошел ближе.
— Ты хочешь сказать, что у нас есть эта музыка?
И Пьеро снова кивнул, как бы подчеркивая все значение своих слов.
— Есть. В комнате…
— В какой комнате? — спросил Юло, тоже подходя ближе.
— Комната — это архив. Внизу, в полуподвале. Там работает Пьеро. Там тысячи пластинок и компакт-дисков, и он знает их все наперечет.
— Если знаешь, где она лежит в комнате, не сходишь ли за ней? Принеси ее сюда, — вежливо попросил Фрэнк. Парень оказывал им неоценимую услугу, и вовсе не хотелось испугать его.
Пьеро снова посмотрел на директора, как бы спрашивая разрешения.
— Иди, Пьеро, принеси ее нам, пожалуйста.
Пьеро поднялся, прошел через комнату своей забавной, слегка подпрыгивающей походкой и исчез за дверью, провожаемый изумленным и тревожным взглядом матери.
Комиссар Юло подошел к женщине.
— Мадам, простите еще раз, что мы позволили себе так невежливо разбудить вас и привезти сюда. Надеюсь, вы не слишком встревожены. Вы даже не представляете, как необходим нам сегодня ваш сын. Мы крайне признательны вам за то, что позволили воспользоваться его помощью.
Гордясь за сына, мадам Корбет в смущении поплотнее запахнула на груди дешевое платье, второпях надетое поверх ночной рубашки.
Вскоре Пьеро вернулся, такой же молчаливый, как прежде. Он держал под мышкой несколько потрепанный конверт с пластинкой на 33 оборота. Подошел ближе, положил на стол, и с религиозным трепетом, стараясь не коснуться пальцами бороздок, извлек виниловую пластинку.
— Вот эта. Тут записана эта музыка, — произнес Пьеро.
— Поставь ее, пожалуйста, — приятным голосом попросил полицейский, что помоложе.
Парень подошел к проигрывателю и принялся действовать, как человек, который хорошо знает, как с ним обращаться. Нажал на какие-то кнопки, поднял крышку и поставил пластинку, включил еще что-то, и она завертелась. Он осторожно опустил головку тонарма.
Из колонок зазвучала та же мелодия, которую неизвестный недавно прислал им по телефону, словно с издевкой бросив вызов, чтобы они остановили его ночное путешествие.
Все дружно обрадовались, каждый старался подчеркнуть, что это личная победа Пьеро, а тот оглядывался с простодушной улыбкой.
В глазах матери читалось самозабвенное восхищение, лишь отчасти возмещавшее успех сына. Это был единственный случай, один-единственный, когда мир, казалось, вспомнил о нем после долгого пренебрежения и признал его заслугу.
Она расплакалась. Комиссар ласково тронул ее за плечо.
— Спасибо, мадам. Ваш сын был великолепен. Теперь все в порядке. Я велю сейчас же отвезти вас домой на нашей машине. Вы работаете завтра?
Женщина подняла залитое слезами лицо и смущенно улыбнулась, как бы извиняясь за минутную слабость.
— Да, я служу домработницей в итальянской семье, которая живет тут, в Монте-Карло.
Комиссар ответил ей улыбкой.
— Назовите фамилию этого месье вон тому человеку в коричневом пиджаке, инспектору Морелли. Мы постараемся, чтобы вам дали два оплаченных выходных дня за причиненное беспокойство сегодняшней ночью. И вы сможете побыть с вашим сыном, если хотите…
Комиссар повернулся к Пьеро.
— Что же касается тебя, молодой человек, то скажи-ка мне, хотел бы ты провести день в нашей машине, поговорить по рации с полицейским управлением и стать у нас почетным полицейским?
Наверное Пьеро не знал, что значит стать почетным полицейским, но при одной только мысли, что его будут возить в полицейской машине, глаза его засияли.
— И дадите мне наручники? И я смогу включать сирену?
— Конечно, сколько хочешь. И получишь пару новеньких наручников в подарок, если пообещаешь, что прежде чем арестовать кого-то, спросишь у нас разрешения.
Юло сделал знак агенту, и тот взялся проводить Пьеро и его мать домой. Когда они выходили, слышно было как парень сказал матери:
— Теперь, когда я стал почетным полицейским, я арестую дочку мадам Нарбонн, она все время смеется надо мной, отвезу ее в тюрьму и…
Они так никогда и не узнали, что ожидало несчастную дочку мадам Нарбонн, потому что голос Пьеро из коридра до них не долетел.
Фрэнк облокотился на стол и задумчиво посмотрел на конверт пластинки, которую парень принес из архива.
— Карлос Сантана. «Lotus». Концертный альбом. Записан на в Японии в семьдесят пятом году.
Морелли взял конверт и внимательно осмотрел с обеих сторон.
— Почему этот человек дал нам прослушать мелодию с пластинки, записанной в Японии почти тридцать лет тому назад? Что он хотел этим сказать?
Юло, посмотрев в окно на машину, увозившую Пьеро и его мать, повернулся и взглянул на часы. Была половина пятого утра.
— Не знаю, но нам необходимо понять это как можно скорее.
Он помолчал, он не высказал вслух мысль, которая возникла в этот момент у каждого: «Если только уже не поздно…»

16
Аллен Йосида подписал чек и протянул его сотруднику ресторана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177